Гастон покраснел, но смолчал. Кто ж станет спорить с повелителем страны. Однако в душе кипели страсти. Да, он родился у дворецкого и служанки. Но почему сразу — дурень? Разве происхождение определяет уровень интеллекта? Вон светлость — хоть и герцогский сын, но вся семья предпочитает держать его подальше, чтоб не позорил лишний раз глупыми выходками. И вообще, будто он сам горит желанием жениться на Лизетте! И похищал-то ее не для себя, а для друга, который никогда не делает грязную работу.
Вот пусть светлость и отдувается! Он-то — Гастон — с какого перепуга жених? У него Сабина есть — солнечная красавица.
— Ну, и как теперь быть? — спросил император Лизетту.
Но вместо нее ответил Себастьен Винзур.
— Жениться. Гастон у нас — парень видный!
Тот покосился на светлость с укоризной. Друг, называется. Ну, конечно, главное, не самому целый зверинец в жены брать. Остальное неважно.
— Еще не хватало! — император затряс кулаками. — Да кто он такой — сын конюха?
— Дворецкого вообще-то, — осторожно сообщил герцог-отец.
— Невелика разница. Ох, и угораздило!
Пока император причитал, Лизетта устало вздохнула и стянула с головы фату.
— Раз свадьбы сегодня не будет, я, пожалуй, спать пойду. Умаялась что-то за день.
И, не слушая приказа остановиться, зашагала прочь с гордо задранным носом. Его императорское величество выругался, но никого вдогонку не отправил, зато придумал для стражников новый приказ.
— Заприте этого… тьфу! Женишка! Чтоб не сбежал!
— С чего мне бежать-то? Смерти искать? Ведь предсказание…
— Молчать! — взвыл император яростно. — Кто ж тебя знает такого «умного» и не в меру языкастого. Может, отрезать язык, дабы не слышать глупостей? А что, он тебе для бракосочетания не нужен. Достаточно просто кивнуть у алтаря, что согласен.
Гастон глянул на герцогское семейство в поисках поддержки, но не получил оной. Лишь светлость едва заметно пожал плечами. Мол, я-то что могу сделать?
— Ладно, — смилостивился император. — Оставайся с языком. Но еще раз заговоришь не по делу, передумаю. Увести его!
Десять минут спустя, сидя в подземелье — сыром и гулком — Гастон тоже проклинал собственную болтливость. Сам во всем виноват. Никто не заставлял предлагать светлости похищать девицу из красного замка. Томились бы себе в ссылке, придумывая день за днем сомнительные развлечения. А теперь… теперь конец!
И вовсе не свободе и мечтам о Сабине. А жизни!
Гастон, может, и не гений, но и не дурак. Раз уж герцогу Винзору взбрело в голову избавиться от неугодной невестки после свадьбы, что помешает императору приказать убить новоявленного мужа воспитанницы? Раздавят, как букашку, и выдадут злодеяние за несчастный случай. Мол, вином подавился. Иль с коня упал.