— Просыпайся! Ну же! Хватит ногами сучить!
— А? — Гастон открыл глаза и изумленно уставился на девочку в цветастом платье. — Ох, это ты, Огонек…
— Вставай, лежебока. У нас дел полно.
— Каких дел? Погоди! — до Гастона дошло, что он по-прежнему в темнице. — Как тебя сюда впустили?
Девочка забавно передернула плечами.
— Сама вошла. Буду я кого-то спрашивать.
Гастон предпочел не уточнять, как именно это случилось. Впрочем, ответ поджидал снаружи. Два стражника мирно посапывали на полу. Один свернулся калачиком, по-детски спрятав руки под щеку. Второй растянулся на спине и улыбался во сне. Ох, и достанется же им от императора. Повезло еще, что лесная девчонка не покалечила. К слову, раз она не допускает членовредительства, вдруг получится с ней сработаться?
— А где все? — изумился Гастон.
Они поднялись из подземелья, прошли треть первого этажа, но не встретили ни души.
— Спят. Все, кроме жены твоей. То есть, она тоже спит. Но обычным сном, не магическим, ее я не зачаровывала, — пояснила Огонёк и распорядилась: — Найди острый топор и крепкую лопату. И зелье огненное. Я умею пламя разводить, но важно, чтобы вы сами поработали. Иди же, а я пока лошадку разбужу.
— Ло-ло-ло… — Гастон не договорил. Махнул рукой.
Лизетта сегодня не лошадка. Но с Огоньком лучше не спорить.
Каково же было его удивление, когда десять минут спустя во двор вместе с девочкой вышла, цокая копытами, рыжая кобыла. Сонная-сонная и явно не расположенная к каким-либо совместным делам с мужем. Грива спуталась и падала на глаза, но Лизетта плевать на это хотела. Как и на всё на свете.
— Тебе же это… полагалось перестать оборачиваться…
— Угу! — кобыла гневно засопела. — Благодаря мужу. Да только муж подкачал!
— Или твоя ведьма Клотильда — дура! — разобиделся Гастон.
— А может, и то, и другое!
— Тихо! — Огонёк громко хлопнула в ладоши, а следом громыхнуло в небе: грозно, опасно.
Супруги испуганно охнули и отпрянули друг от друга.
— Ты! — девочка указала пальчиком на Гастона. — Седлай лошадь!
— Еще чего! — возмутилась Лизетта шепотом.
— Настоящую лошадь, — уточнила Огонёк. — Иначе мы до вечера провозимся. А на тебе, — она погладила рыжий бок, — я поеду.
Гастон с трудом сдержал хохот при виде ошарашенной, но благоразумно молчащей благоверной. Хотя в душе он ее понимал. Сам бы не обрадовался, коли б превратился в излюбленное транспортное средство маленькой нахалки.
…Ехали неспешно. Из-за Лизетты. Она категорически отказывалась переходить на галоп, брела по пыльной дороге нога за ногу и печально вздыхала. Гастон отчетливо слышал, как урчит у женушки в животе. Впрочем, у него самого урчало. Поужинать-то он поужинал. Но с завтраком (спасибо Огоньку!) не сложилось.