Хотелось и кричать, и плакать. Кататься по полу! Вопреки бесконечным ссорам, Ви всё это время оставалась для нее самым близким человеком на свете. Уж точно ближе родной матери, отдающей всю любовь младшим дочкам. Вон, даже на свадьбу не соизволила приехать. Тяжело, видите ли! А ей — Лизетте — можно подумать, легко?!
Мать даже письма писала раз в два-три месяца, причем, такие, что вызывали слёзы. Разве затворнице приятно читать, как Офелия с Брианой побывали на очередном балу, а отец подписал указ о проведении карнавала — то зимнего, то летнего? Зато Ви всегда умела успокоить или вправить мозги, чтобы Лизетта взяла себя в руки. А теперь… теперь получалось, воспитательница годами играла ее жизнью, наблюдала за мытарствами и веселилась втайне. Как с таким смириться?!
Сводило с ума и другое. Первая брачная ночь! Гадкая ведьма сказала: если б молодожены провели ее вместе, Лизетта перестала бы оборачиваться. Вот только… только…
Она сильно сомневалась, что подпустила бы к себе муженька, даже зная об особом условии снятия проклятья. Одно дело — стоять в белом платье перед монахом, и совсем другое — позволить самоуверенному мальчишке прикоснуться к телу. Такому полагается происходить по любви, а не по чьему-то приказу, да еще с первым встречным! С другой стороны, это всего одна ночь. Ночь, способная подарить свободу на всю жизнь…
— Чтоб тебе провалиться, Клотильда, — прохныкала Лизетта и вздрогнула, услышав, как скрипнула дверь. — Ох… А ты что тут забыла?
На пороге стояла Огонёк, спрятав руки за спиной.
— Я тебе травки успокоительной принесла. Под луной собрала, как положено.
Девчонка гордо показала пучок зелени, но благодарности не дождалась. Лизетта скривилась, мол, она же сейчас не корова, чтоб травой питаться. И вообще, даже коровой предпочитает иные лакомства. Огонек печально вздохнула и подула на пучок. Тот вспыхнул, но не разгорелся. Языки пламени показались на мгновение и растворились. Остался струящийся спиралями дымок от тлеющих травинок.
Лизетта чуть глаза не протерла. Свежая трава тлеет? Свежая, а не сухая?
Тьфу! Лесная магия!
Но ругательства не слетели с языка. Не успели. Злость сменилась головокружением, а оно — легкостью в теле. Того гляди, воспаришь к потолку без крыльев. Но летать быстро расхотелось. Лизетта зевнула и свернулась калачиком на кровати. Однако прежде чем сон принял в объятия, она услышала голос Огонька.
— Мне жаль, что с ведьмой так вышло. Дед сказал, спровадить ее надобно. А то не даст медальоны найти. Иль себе присвоит. Потому я и велела яблоню уничтожить. Она сгорела, а с ней и ведьмины запасы яблок. Ну, и облик истинный вернулся.