— Не об этом речь. Я хотел…
— Твои хотения больше никого не интересуют, — перебила мать раздраженно, чего обычно за ней не водилось. Она умела говорить строго, но всегда делала это без эмоций. — Ты уничтожил свое будущее. Будущее, ради которого мы с отцом столько старались!
Терпение Гастона лопнуло. Сколько можно выслушивать претензии и упреки? Причем, сразу со всех сторон.
— Вы оба так говорите, будто принесли жертву, и не одну, ради моего рождения и воспитания! Я же не…
Он осекся, заметив, как мать изменилась в лице. Вместо ожидаемого гнева на нем промелькнул страх. Но почему?!
— Вы с отцом что-то скрываете? — спросил Гастон прямо.
— Не мели чепухи! — велела мать, взяв себя в руки. — Уйди с глаз моих! Иначе…
Однако сыну не довелось узнать, чем именно планировала пригрозить разгневанная родительница. В комнату вошли два лакея, поминая не добрыми словами характеры братьев Винзуров, и она принялась за них.
— Сколько раз вам говорено: нельзя обсуждать господ! Вам невероятно повезло. Вы работаете на известнейшую в Алмании и за ее пределами семью, а смеете злословить. Ох, узнает господин Ла-Пьер, погонит обоих в шею.
Парни побледнели. Все знали грозный характер дворецкого. Мало того, что выставит, еще и обеспечит попадание в «черный список», и больше никто в столице на работу не возьмет. Разве что за коровами и свиньями убирать. Оба молитвенно сложили руки, надеясь убедить экономку не выдавать их мужу, а Гастон предпочел ретироваться бочком. Всё равно разговора не получится. Но не вышло. В дверях он столкнулся с бородатым конюхом Фредди — настоящей местной «достопримечательностью», коей слыл благодаря огромному росту. А вот умом боги его обделили, что он в очередной раз и доказал.
— А, это ты, Гастон, — расплылся Фредди в бестолковой улыбке и добавил, совершенно не подумав, что открывает рот при взбешенной экономке. — Как твоя женушка? Рогами еще не покалечила? Иль копытами?
В комнате повисла опасная тишина. Не считая звука удара. Это Гастон попятился и врезался спиной в стену.
— В с-с-смысле? — спросил он хрипло.
— Дык это… все только и болтают. О жене-корове. То бишь, оборотне. Утром Полли всем рассказала, что герцог Теодор всех того… обдурил. Никакая твоя корова…э-э-э… жена — не уродина, а очень даже ничего. А тут Арнольд… ну, камердинер герцога Себастьена и выдал, мол, она только по ночам красавица. А днем того… копытами прикладывать любит. То-то вы с Его светлостью на дереве сидели весь день.
Голова Гастона пошла кругом. Все знают?! Знают?!
Арнольд совсем сдурел? Иль пил всю ночь, да так, что к утру не протрезвел? Наверняка! Чем ему еще заниматься, коли господин в покоях заперт! Тьфу!