Эту историю девица Бельтрами узнала, когда подросла. В раннем детстве ей говорили, что дело в магическом недуге, который она подхватила в младенчестве. Мол, заразил дите гость заморский, что к папеньке по делам приезжал. Ан нет! Вранье всё это от первого до последнего слова! Родители не хотели, чтобы дочь узнала истину, страшились реакции. А она у Лизетты о-го-го какая случается. Такая, что всем вокруг тяжко становится. Вон охранники вечно покалеченные ходят.
А дело было так. Маменька, пока ходила в невестах, повстречала Лизеттиного папеньку. Вспыхнула страсть, столь сумасшедшая, что жених нареченный и раньше нелюбимый совсем опостылел. Маменька не придумала ничего лучше, как сбежать накануне свадьбы и сочетаться браком с другим, пока никто не остановил. Скандала удалось избежать. Папенька-то гораздо влиятельнее и богаче прежнего жениха. Раз решил жениться на чужой невесте, значит, так оно и надо. Никто и упрекнуть не посмел.
Увы, с таким исходом не согласилась бабка брошенного парня — та самая потомственная ведьма. Категорически не согласилась. Переписать историю и расторгнуть законный брак даже ей не под силу, но она придумала иной способ отомстить. Явилась под чужой личиной в замок супругов, проникла в спальню к маменьке. Та уж на сносях была, до Лизеттиного рождения оставалась неделя. Начертила ведьма некий загадочный знак в воздухе и проговорила хрипло:
— Проклинаю твоего первенца. Пусть платит за ваш грех.
Сказала и растворилась в воздухе под громкий хлопок. Будто и не стояла там никогда. Позже ее искали. Но ведьма исчезла. Как и опозоренный внук. До сих пор никто не знает, куда эти двое подевались. Бабка постаралась замести следы. Ни найти, ни наказать, ни заставить всё исправить…
А исправлять было что…
Ох, и переполох поднялся в замке, когда впервые проявилось ведьмовское проклятье. Сначала-то показалось, что всё в порядке. Лизетта родилась ночью. Младенец, как младенец. Розовенький, с белым пушком на голове и небесными глазками. «Красавицей вырастет», — пообещала повитуха. Но едва первые лучи солнца погладили оконные стекла, разразилась катастрофа. Маменьку при виде «дочки-красавицы» чуть удар не хватил, а папенька от горя за считанные часы поседел, словно волосы посыпало свежевыпавшим снегом.
С тех пор и живет Лизетта затворницей. То в одном конце страны, то в другом. Рядом верная охрана, готовая терпеть ее выходки, и бессменная воспитательница Виолетта, которая и за маменьку, и за папеньку, и за наставницу. Ни подруг, ни выходов в свет, ни развлечений. Нарядов, правда, полно, шкафы ломятся. Но толку-то. Перед кем в них щеголять? Охранникам все равно, как Лизетта выглядит. Лишь бы вела себя сносно.