Стоп! Как это «порешить»?!
— Не паникуй, Берта. Я всё уладил. Убедил этих олухов, что у меня лучший товар на свете. Как раз для их нужд. А коли промедлят, найду других покупателей. Мне, мол, ждать не с руки.
— Лучший товар? Это она-то? — усмехнулась женщина, но в голосе прозвучало явное облегчение.
— Лучший-лучший, — засмеялся мужчина. — Главное, правильно подать. А там несуразный оборотень превратится в самое желанное приобретение на свете. Та-а-ак, — судя по звуку, он хлопнул в ладоши. — Я позову парней. Пора перевозить нашу животинку и начинать «представление»…
— Вы правы, отличный товар. Белоснежный единорог. Просто чудо!
— Главное, не тяните с обрядом жертвоприношения. Зверушка из особой породы. Нельзя ей надолго лес покидать. С заходом солнца вся энергия иссякнет. Навсегда.
— О! У нас всё готово. Племяннику не терпится приступить к делу. Я его понимаю. Не каждый получает шанс обрести мужскую силу, ежели она не дана богами. Мы ждем лишь почетного гостя — старейшего родственника. Он явится в течение часа.
Лизетта слушала диалог мужчины, забравшего ее у толстухи, с клиентом — обладателем мощного баса и сходила с ума от безысходности. Она в жизни не чувствовала себя столь беспомощной. Даже в плену у лесных. Там хоть дара речи никто не лишал, а с ним и возможности высказывать свое «фи» и ёрничать. А тут пришлось лежать без движения, будто, правда, живность, а не человек, и ждать упомянутого жертвоприношения.
Удивительно, но страха она не ощущала. Только обиду на весь свет и злость. Ну не бред ли? Ее — старшую дочь императора — принесут в жертву ради немощного парня, у которого ничего не выходит с женщинами! Лизетта знала о таких обрядах. В книгах, что давала Ви, ничего подобного не описывалось, однако затворница любила подслушивать разговоры слуг и охранников. Так и выясняла много любопытного о реальной жизни за стенами вынужденных темниц. Считалось, что лесные магические зверушки способны исправлять человеческие «дефекты». Правда, ценой жизни. Обряды строжайше запрещались, однако всегда находились люди, готовые рискнуть.
Злилась Лизетта и на Гастона, легко догадавшись, что толстуха — мамаша ненаглядной Сабины. Сам же говорил, кухарку Бертой звать. Тьфу! Вот уж точно глупость несусветная — сгинуть из-за подружки мужа, который и муж-то исключительно на бумаге. Но ничего, он тоже сгинет следом, и кухарка с дочкой останутся ни с чем! Как и Огонёк с треклятым дедом! Увы, удовольствия эта мысль не доставляла. Да, недруги желаемого не получат, но ей-то на том свете какая радость?