Однажды вечерком все собираются вкруг чаши с фондю. Рауфф пересек чилийскую границу, чтобы поздравить молодых. Нацисты в который раз вздыхают о добрых старых временах и вспоминают Рихтера – ученого-атомщика: как славно он надул Перона и проел шесть миллионов на фальшивых реакторах своей секретной лаборатории на острове Уэмуль – это совсем недалеко, здесь, в Барилоче. Напропалую звучат анекдоты, позвякивают бокалы, Копс заявляет, что гигантский жидомасонский заговор замышляется в Белом доме и в Кремле. Менгеле позевывает и лапает Марту. Он предпочитает возбуждающий секс с супругой этой мужской компании, воняющей скверной водкой.
На следующее утро Марта и Йозеф поднимаются в горы, гуляют по лесам и полянам. Их шаги скрипят по снегу, падающему большими хлопьями; позавтракать они останавливаются на вершине холма, с которого угадываются очертания долин внизу. Менгеле стоит над пропастью, когда робкий солнечный луч выглядывает из-за пушистой пелены, скрывавшей вершины ледников, голубые озера, околдовывающие пейзажи. Голова кружится, он, словно путник среди моря облаков на полотне Каспара Давида Фридриха, неудержимо хохочет, широко раскинув руки. Грудь полна воздуха, он слышит шум своей закипевшей крови, улавливает висками ее мерные удары, Марта что-то говорит ему, но он не слышит ее, весь поглощенный созерцанием, он так счастлив, так горд, в этом забытом Богом мире отбросов и развалин у него есть свобода, деньги, успех, никто не арестовал его и теперь не арестует уже никогда.
Вернувшуюся чету Менгеле встречает кипа пришедшей почты. Среди счетов и рекламных буклетов – письмо от отца и вызов в полицию: Менгеле должен был еще три дня назад явиться в комиссариат района Оливос. Он говорит по телефону со своим адвокатом, когда в дверь настойчиво звонит сосед, вид у него встревоженный. Полиция уже приходила и вчера, и позавчера. И еще вернется. Менгеле даже не успевает распаковать багаж, как два пышнотелых сержанта надевают на него наручники и запихивают в полицейский фургон, который тут же отъезжает, завывая сиреной.
Офицер бросает ему в лицо вчерашние газеты. «Мясники из Буэнос-Айреса», «Доктора Смерть», – гласят два заголовка консервативных изданий; «Убийца носит белые сабо», – завлекает один из выпусков журнала «Детектив». За несколько прошедших дней от последствий аборта скончалась дочь какого-то крупного промышленника – скандал, ей не исполнилось еще даже пятнадцати. Арестованный по подозрению в этом врач выдал коллег полиции, а та выследила всю тайную цепочку. Облава приобретает исторические масштабы, и встревоженная Аргентина радуется: сейчас полетят головы. «Он выдал нам имя некоего Грегора, и это вы, Йозеф Менгеле, – кипятится офицер. – Вы вляпались в гнусную передрягу: незаконная медицинская практика, тайные аборты, это наносит ущерб моральным основам нации, которая великодушно согласилась вас приютить». Менгеле стоит рядом с адвокатом и покусывает усы, сперва отрицает все, потом спохватывается. «Это было так давно, всего-то чтобы подработать, только две-три операции, и те прошли превосходно… Я строго осуждаю свое поведение и не имею намерений возобновить это занятие. И тогда, господин офицер, почему бы нам не сговориться и не похоронить это мерзкое дело?»