– А что это за «чертово колесо» вы сделали для него. Это – ваш чертеж?
– Мой. Это ВИШ-74(6), винт со сверхзвуковой скоростью законцовок, позволяет держать, по моим расчетам, маршевую скорость 830–900 километров в час при этой мощности двигателей.
– Сколько?
– До девятисот километров.
Начальник особого отдела давно служил в авиации, поэтому точно понял, о чем идет речь. Все поршневые двигатели редуцировали, уменьшая количество оборотов, так как прямые лопасти не могли работать на линейной скорости конца лопасти выше 330 м/сек. Академик Богословский в 54-м году пересчитал кривизну сверхзвуковой лопасти, и в дальнейшем у нас появились аэротрубы со скоростями обдува выше звукового барьера. Он схватил трубку телефона и куда-то позвонил. Попросил срочно зайти к нему. Через некоторое время дверь открылась, и на пороге появился Андрей Николаевич Туполев. «Черт возьми! Он же еще полгода должен сидеть! А об этой машине он вспомнит только в сорок четвертом!» Угу, как же! Он приехал именно за ней! Не один я такой умный! Наши успехи с модернизацией Пе-2 давно известны в НКАПе, и Туполев был освобожден и получил задание сделать дальний скоростной высотный пикирующий бомбардировщик и истребитель сопровождения к нему. Само собой, он вспомнил о трех экземплярах «103-го» и решил снабдить их ламинарным крылом, модернизировать уже устаревший проект. Приезжает на свою вотчину, это – его завод, а какой-то Путилов, которого он прекрасно знал и который работал у него в КБ, разбирает его самолет. Отнимая у него хлеб, а может быть, и еще что-то. Приехали!
Он пожаловался в особый отдел завода, тот в армию, и вот я сижу на допросе, и надо каким-то образом вытаскивать Путилова, да и самому в Кресты не угодить. Имущество-то народное. Замену магистралей я уже списал на мышек, но как быть с переменным профилем крыла и, главное, с шестилопастным ВРШ с саблевидными лопастями? Это хорошо, конечно, что Богословский еще не приступал к этим расчетам.
Земцов показал Туполеву кусок протокола допроса. Тот подвинул к столу скамейку, разговаривать о делах в присутствии следователя ему не впервой. Пришлось покопаться в полевой сумке и вытащить расчеты и формулу Богословского.
– Это Путилов поэтому переделал редуктор?
Он, действительно, должен был снять редуктор и перевернуть двигатель, так они и шумят меньше, и легче по весу. Оказывается, уже сделал, но я сказал, что доклада от него не поступало, и, кстати, без него разговор будет неполным. Земцов не возражал против «очной ставки». Слушал он все с интересом, не забывая записывать что-то в протокол. Добрались до того, зачем Александр Иванович корму у самолета обрезал. Тут я запротестовал против моего и Путилова задержания, так как уже устал все рисовать на бумаге, когда рядом стоит моя машина. Туполев забрал свое заявление и сказал, что инцидент исчерпан. Более того, дело государственной важности солидно продвинулось в сторону скорейшего завершения проекта. Мы перешли в ангар, где рядом стояли Пе-3ВИР и 103у. Я показал работу радара переднего и заднего обзора, сказал, что вариант опытный, но антенны уже серийные, показал свои бомболюки и другие переделки. Туполев эту машину видел только в виде рисунков, поэтому с удовольствием рассматривал изменения. Под конец начал уговаривать бросить это тухлое занятие и переходить к нему в КБ.