«Хоть бы родители выжили! — сердце сжалось от предчувствия. — Нет-нет, ничего плохого не случится», — гнала от себя Клава тяжёлые мысли. Она придвинулась ближе к матери, обняла её.
— Так теплее, — прошептала девушка.
Мама чуть приоткрыла глаза и снова задремала.
Вдруг катер забуксовал, баржа остановилась. Мель.
— Толкать, всем толкать! — закричала охрана.
— Марфуша, полежи, я сейчас, — отец бережно подложил под голову жены мешок с одеждой и спрыгнул в воду.
— Пап, я с вами, — кинулась за ним Клава.
— Сиди, — цыкнул отец, — ещё натолкаешься.
Она покорно вернулась, села.
Мужчины попрыгали в воду — кому по колено, кому по пояс — и стали толкать баржу, помогая катеру, но баржа не сдвинулась ни на метр.
— Сказано, всем толкать! — снова закричала охрана. — Чего сидим, бабы?
— А сам-то чего, замочиться боишься? — Нашлась бойкая женщина. — Али малохольный? — И первой спрыгнула в воду.
За ней полезли с баржи остальные. Клава встала рядом с отцом.
— Вот зверьё! — со злостью покосился на охранников отец. Но сказал негромко, только дочь и услышала.
На барже остались лишь малые дети и больные, она стала немного легче, да и толкало её много народу. Потихоньку-потихоньку обогнули песчаную косу и вышли на глубокую воду. Подождали, пока все снова заберутся на баржу. Катер медленно потянул её дальше.
Солнце было уже высоко. Утром ветер поменял направление, заметно потеплело. Люди сушили намокшую одежду, у кого было во что, переоделись, а у кого не было смены, сушили на себе. Куда деваться?
Опять раздали по куску хлеба. Поели. Пригревшись на солнышке, многие снова уснули, только время от времени раздавались чей-то тяжкий вздох, всхлипывание ребёнка, стон больного… Казалось, не будет конца этому мучению. Но ближе к вечеру баржа пристала к берегу. Люди оживились.
— Неужто приехали?
— Наконец-то. Кажись, прибыли.
Те, кто только проснулся, ничего не понимая, озирались по сторонам.
— С вещами, вылазь, — скомандовал охранник.
Люди медленно, по одному стали спускаться по узкому, шаткому трапу. Мужчины старались помочь женщинам и детям. На барже осталось совсем мало народу.
— А как же мама? — растерялась Таня.
— Ты возьми свои вещи, а я маму, — Виктор поднял на руки умершую женщину, спустился по трапу и отнёс её в сторону, в тень.
На него никто не обращал внимания. К смертям в дороге привыкли.
— Глянь, село какое-то.
— Кажется, немалое. Ну, ежели среди людей, всё легче, — переговаривались между собой прибывшие.
А на берегу уже собирался деревенский народ. Кто хмуро, кто с сочувствием оглядывали толпу высадившихся из баржи людей.