В глубине души она надеялась, что спокойный и надёжный Павел сможет помочь Зое. Наконец, решилась:
— Паш, у меня есть очень большой секрет. Зое нужна помощь, а я не знаю, как помочь, — и всё рассказала Павлу.
— Вот такая грустная история, — заключила Клава, повернувшись к парню, — что скажешь?
— А что скажешь? С кондачка тут не решить, обмозговать надо. Ладно, я подумаю, как ей помочь. Ты лучше о себе расскажи. Чем занималась?
— О тебе думала.
— Это правильно, — Павел обнял её и поцеловал.
А днём, на обеденном перекуре, Павел отозвал в сторонку Василия, подальше от случайных ушей, и рассказал историю Зои.
— Вот, оказывается, какие дела у нас творятся, а я и не знал.
— Кончай трезвонить. Сам понимаешь, не мужское дело — разносить сплетни. Подумать надо, как Зойке помочь. Меня Клава попросила.
— Чего тут думать? — разгорячился Василий, — набить морду этому Веньке, и всё.
— Ага, и сразу все всё узнают. Главное, она боится, что Мишка её бросит. Любит, понимаешь?
— Если любит, не бросит.
— Любит — не любит, в чужую душу не заглянешь.
— Пашка, а давай с Венькой поговорим. Один на один. Вернее, двое на одного. По-нашему, по-мужски, по-хорошему, — и показал кулак.
— Ну это запасной вариант. Лучше попытаемся спокойно ему всё объяснить.
Вечером состоялся мужской разговор. Крепкие, серьёзные ребята смогли без мордобоя убедить Вениамина отстать от Зои. А главное, молчать. Мужик всё-таки, не сплетник.
В землянке, наконец, заметили связь Михаила и Зои. На их совместные отлучки трудно было не обратить внимания. Когда парочка отлучилась в очередной раз, состоялся семейный разговор. Начала его Марьяна:
— По-моему, у Зои с Михаилом что-то происходит.
Клава со Стешей молчали.
— Да, трудно не заметить, — сказал Матвей.
— Но ведь она совсем ещё ребёнок, — заплакала Зоина сестра.
— А любовь, доченька, в любом возрасте приходит, — вздохнула Прасковья Семёновна.
— И что делать? — сквозь слёзы спросила Марьяна.
— Что уж тут поделаешь? Смириться надо. Всё одно ничего не изменить, — посоветовал Алексей Степанович, — запрещать бесполезно. Хуже будет.
Все замолчали. Только Марьяна плакала. Матвей подсел к ней, обнял, прижал к себе:
— Всё наладится, — успокаивал.
Клава смотрела на них и вдруг почувствовала, что нет уже в её душе той ревности, что была раньше.
«Наверно, потому, что у меня есть Паша», — подумала она.
Когда пришла Зоя, а через какое-то время Михаил, Матвей сказал:
— Вот что, молодёжь, хватит прятаться. Только застудитесь. Мы всё уже знаем. Миша, ты любишь Зою?
— Очень, — с испугом и в то же время с облегчением выдохнул парень.