Так начиналась Мещура (Ануфриенко) - страница 55
— А ты, Зоя?
— Да, — прошептала девочка и опустила глаза.
— Вот и не прячьтесь больше, — подытожил Матвей.
Зоя кинулась к сестре. Они обнялись и обе заплакали.
В первое время девочка боялась преследования Веньки, но он её больше не трогал, и она успокоилась.
Весь ноябрь сильных морозов не было. Шёл снег. На ледянке колодцы уже не рыли, только доставали из них воду и заливали дорогу. Отсутствие морозов тревожило коменданта. Запасы продуктов таяли. Беспокоило и то, что у лесорубов изнашивалась обувь. Это же были осенние ботинки и сапоги, зимой в снегу работать в них холодно. А что будет, когда ударят морозы? Да и одежда тёплая была не у всех. У кого-то износилась, а у кого-то её и не было. Но на работу пока все ходили исправно. Люди замерзали, простужались, многие болели, кашляли.
Среди рабочих начался ропот:
— Пусть присылают валенки и тёплую одежду. Не выйдем на работу.
— Чего ругаетесь? Ну нет морозов. Не может пройти к нам обоз. Потерпите, — просил комендант.
— Сколько можно терпеть? Значит, останавливаем всю работу. У печки будем сидеть.
— Нельзя бросать работу. Поймите, потерпите, — уговаривал комендант. А что он мог сделать?
В посёлке было несколько бригад женщин и подростков, которые заготавливали для всех дрова. Валили сухостой, ёлки, берёзы, обрубали сучья, брёвна распиливали на чурки, которые на лошадях привозили к посёлку. Здесь их разбирали по землянкам. Сами хозяева землянок кололи эти чурки на поленья. Работы хватало всем. И подросткам баловаться и бездельничать, когда все работают, даже в голову не приходило.
А Зое становилось всё хуже. Она всё время лежала, не хотела выходить на улицу.
Днём, когда мужчины и Марьяна были на работе, Прасковья Семёновна сказала:
— Клава, позови-ка Дарью. Не нравится мне, как Зоенька киснет.
Работа в лесу зимой
Дарья внимательно осмотрела девочку и, чуть помолчав, сказала:
— Беременна она. Не знаю, как и справится. Очень уж слабенькая.
— Пожалуйста, помогите, как сможете.
— Буду приходить, но… — Дарья вздохнула и покачала головой.
Девочка таяла на глазах. Каждую ночь Михаил лежал с ней в обнимку, крепко прижав к себе, хотел передать ей своё здоровье, свою силу. Он укорял себя за то, что не удержался и слишком рано соблазнил любимую. Но изменить уже ничего не мог.
«Надо было дать ей подрасти, окрепнуть», — запоздало думал он.
Но где уж тут окрепнуть? В таких условиях и с таким питанием продержаться бы и то хорошо.
Михаил не спал, прижимал к себе Зою и с болью в душе прислушивался к её слабому дыханию. Под утро она дышать перестала. Парень молчаливыми слезами заливал волосы и лицо любимой.