–Уго, а почему животные лишены света? Это же слишком жестоко.
– Что ты знаешь о жестокости, Эжен… Здесь почти все обитатели привыкли к этому. Не подходи к клеткам, стой в центре. Я сам займусь кормлением и, вот что ― не пугайся, если какое-нибудь создание высунет свою лапу или морду. Ты уж очень впечатлительный. Да и нос зажми, дыши ртом, сейчас они зашевелятся, вонь будет ужасная. Пока действует заклинание, ещё можно дышать, но и оно не всегда справляется. Здесь никогда не чистят клетки…
– Но почему, Уго? ― попробовал я возмутиться.
– Потому, мой мальчик, что это невозможно. Они все только и ждут любой нашей ошибки, чтобы выбраться на волю. И, к тому же, так велел старший господин. Ему нравится, когда они страдают.
Я сплюнул от возмущения, но гоблин строго на меня посмотрел, и надел на нос какое-то приспособление в виде прищепки и мне протянул такое же. Удивлённо его разглядывал и прозевал момент, когда обитатели зверинца нас почуяли и зашевелились. Запах был просто сногсшибательный в прямом смысле этого слова. У меня заслезились глаза, и вся съеденная еда тут же покинула мой слабый человеческий желудок. Я быстро заткнул нос прищепкой…
Сразу стало легче дышать, но это относилось только к запахам. А вот шума прибавилось раз в сто, так мне показалось. Отовсюду ревели, хрюкали, орали и издавали такие непередаваемые звуки, что я просто мгновенно оглох от этой какофонии. Голова закружилась, и всё поплыло перед глазами. Но Уго не дал мне упасть в обморок.
Вместо этого он подвинул меня к колодцу, вырытому прямо посередине этой тюрьмы, и заставил набирать воду, которую выливал в специальные радиальные желоба. По ним вода попадала к обитателям этого каземата. А потом Уго стал ловко с помощью огромных вил засовывать куски мяса под клетки. У меня глаза на лоб полезли, когда множество когтистых и перепончатых лап просунулись через прутья, требуя еды.
Я не выдержал и сел на землю. Это было ужасно. Но самым страшным мне показались огромные, похожие на человеческие руки, просунувшиеся из одного вольера и раздавшийся оттуда вой, смутно напомнивший мне слово: «Еда!»
А ещё среди множества протянутых лап я заметил несколько маленьких детских ручонок, и слёзы бессилия навернулись на мои глаза. У меня не было сомнений, что там, рядом с животными, держали человеческих детей. Я сидел, покачиваясь, когда Уго тронул меня за плечо и крикнул в ухо:
«Эжен, я закончил! Уходим!»
Не могу вспомнить, как он помог мне встать и вывел за железную дверь, как поднимались по лестнице и вышли на воздух, где мой наставник осторожно усадил меня под дерево и напоил водой. Он не приставал с вопросами, давая прийти в себя. Когда мне стало немного легче, я робко потрогал Уго за рукав, и тот повернул ко мне своё печальное лицо. Оказалось, он всё это время сидел рядом, осторожно поглаживая мою руку.