Карна отпила воды из стакана.
– Ты ведь не любишь оставаться одна и в темноте, – напомнил Рихард. – А сейчас темнеет рано.
– Да, пойду, – согласилась она. – Но ты ведь не думаешь, что это нечто большее, чем просто прогулка?
– Разумеется, нет, – улыбнулся он. – А теперь позволишь посмотреть тебе в глаза?
– Я сама выбираю воспоминание, – предупредила Карна.
– Выбери что-нибудь особенно приятное, – кивнул он, поднимаясь и убирая тарелки. – Момент, когда ты чувствовала себя счастливой. Представь яркую деталь из этого воспоминания, постарайся вспомнить, что ты чувствовала в тот момент, запахи, свет, какие-то мелочи, а дальше я сам.
Карна вздохнула и вытянула руки на стол. Рихард сел напротив, обхватил ее запястья и слегка погладил нежную кожу. Пульс под его пальцами сразу забился сильнее. Темные изогнутые брови, синие глаза в обрамлении густых ресниц – драгоценные камни на светлом шелке кожи – на нее хотелось смотреть и без особых на то причин.
– У тебя очень красивые глаза, – сказал он.
– Спасибо.
– И вся ты очень красивая.
– Какие изысканные комплименты, – усмехнулась Карна. – Может, начнем?
– Я не могу винить Уго, – сказал Рихард, снова погладив тонкие запястья. – Да, его манеры оставляют желать лучшего…
– Он предложил мне пять шендеров! – воскликнула Карна и попыталась выдернуть руки, но Рихард ее удержал.
– Мало, – согласился он.
– Да не в этом дело! – возмутилась она. – Как будто есть какая-то сумма, за которую я бы согласилась… Нет, даже думать об этом не хочу! Зачем ты напомнил?
– Прости, – покаянно проговорил Рихард. – Похоже, это становится традицией – каждый вечер просить у тебя прощения.
– Твой друг его не заслуживает, – фыркнула она.
– Ты ведь будущая монашка, – напомнил он. – Где твое смирение и милосердие?
Карна, чуть прищурив глаза, пристально посмотрела на Рихарда:
– Знаешь, у меня есть одно воспоминание, которое тебе наверняка понравится.
– Хорошо, приступим, – согласился он. – Только сначала глубоко подыши и успокойся, а то у тебя и так пульс частит.
Карна послушно вдохнула, выдохнула, посмотрела ему в глаза.
– У тебя тоже глаза… необычные, – сказала она.
– Ты хотела сказать «красивые»? – поддел ее Рихард.
– Если бы хотела, то так и сказала бы. Тебе надо воспоминание или нет?
– Давай, – кивнул он. – Яркую деталь.
Ослепительно-белый заварочный чайник, теплый и тяжелый, возле крышечки выступила испарина. Золотистая струйка течет из тонкого носика в чашку, стоящую на блюдце. Белая скатерть, белая посуда. В вазе посреди стола – пышный букет белых пионов. На стуле справа – кукла в матросском костюмчике, у нее рыжие, криво остриженные волосы, а глаза зарисованы зеленым. Перед куклой тоже чашка чая, пар поднимается вверх легкой дымкой. Небо ясное, без облаков, и резная крона дуба бросает кружевную тень на террасу.