– Благодарю, мы ужинали, – ответил он.
Служанка кивнула и ушла назад на кухню.
– Ты красишь губы, – сказал Рихард. – Разве монашки так делают?
– Просто чтобы не потрескались на ветру, – пояснила Карна. – У меня чувствительная кожа.
– Ты носишь украшения.
– А потом не буду.
– Ты с детства вбила в свою хорошенькую головку, что должна выйти замуж за Эдмона, и теперь не понимаешь, что тебе делать дальше.
Карна закатила глаза, взяла двумя пальцами поджаренный бутерброд с паштетом и осторожно его понюхала.
– Будто цирковую собачку забыли при переезде, но она продолжает прыгать через забор, хотя ни зрителей, ни дрессировщика нет, – продолжил Рихард. – Аплодисментов не будет. Цирк уехал. Никто не осудит, если ты продолжишь жить.
– Знаешь что, – процедила Карна, положив бутерброд назад на тарелку, и Рихард улыбнулся и откинулся на спинку. – Для начала сотри со своего лица эту гаденькую всезнающую ухмылку. Вот так посмотришь на тебя – можешь ведь сойти за нормального человека. Может, даже вхожего в приличное общество. Конечно, не благородного происхождения, но, к примеру, разбогатевшего на спекуляциях. По крайней мере, ты умеешь обращаться со столовыми приборами.
– Спасибо, что заметила, – любезно ответил он.
– Но стоит тебе открыть рот – все пропало, – продолжила Карна. – Наглый, невоспитанный, эгоистичный… При встрече с аббатисой я открою ей глаза.
– И что же такого ты ей расскажешь? – поинтересовался Рихард.
– Да хоть про жмыха под Кривым мостом. Он и вправду там сидит?
Рихард кивнул, взял бутерброд, забракованный Карной, и демонстративно запихнул себе в рот целиком.
– Отчего ты не убьешь его? – спросила она, глядя на него с легкой брезгливостью.
– Оттого, что мне за это никто не заплатит, – промычал он.
– Но ты ведь можешь?
– Конечно. Но я не благотворительная организация. И Августине о том известно.
– Тогда обсудим с ней твои налоговые махинации, – сказала Карна. – Вилмос Грох заплатил тебе двести шендеров. Интересно знать, сколько из них попадет в отчет.
– Часть денег была возвращенным долгом. Карточным. Это не декларируется.
– Врешь.
– Докажи.
– Тогда расскажу про твою аферу с собачкой, – прошептала Карна, склонившись над столом. – Ты лжец, Рихард.
– То ложь во благо, – ответил он и разлил по бокалам вино. – Попробуй вот эти грибочки в кляре. Тут, конечно, готовят не так вкусно, как тебя научили в Институте благородных девиц, но тоже вполне съедобно.
Карна отвела глаза и взяла вилку.
Когда они вышли из таверны, Рихард взял ее руку и положил себе на локоть. Карна не стала возражать. Хоть он и обладал редким талантом выводить ее из себя, но надо отдать ему должное – опереться на него можно. Они молча шагали по узким улочкам Рывни, и Карна подумала, что в пеших прогулках по ночам есть определенное очарование. Воздух был свеж, луна – как фонарь, а звезды, рассыпанные по небу, сверкали бриллиантами чистой воды.