Он снял рубашку, повесил ее на низкие перила моста, потом и майку.
– Харди, ты чего? – встревожился Уго.
– Мне надо вытащить жруна, – сказал он.
– Но в газетах писали, ты уже…
– Меньше верь газетам, Уго. Я удивлен, что ты вообще их читаешь.
– Обычно я делаю это только в туалете… Харди, ты что же, хочешь, как в тот раз?
– Не хочу, – вздохнул он. – Но надо.
– Зайди хотя бы с берега!
– Мне проще нырнуть сразу. Ты ведь знаешь, что делать? – Рихард снял ботинки, стащил брюки, белье, носки. Кожа покрылась мурашками от холодного ветра, а волны внизу побежали быстрее.
– Я не смогу! – воскликнул Уго, и Рихард, обхватив его за холку, притянул к себе, так что глаза оборотня оказались напротив его глаз.
А потом вскочил на перила, оттолкнулся и, вытянув руки, нырнул в Черву.
Уго с полминуты стоял, словно в оцепенении, но потом тряхнул головой, обернулся, бросился к перилам и, жалобно взвизгнув, кинулся вниз по мосту и дальше, по течению реки, в черных водах которой большой белой рыбиной виднелось тело Рихарда.
Вода несла его, набиралась в уши, в нос, переворачивала и окунала глубже, так что скользкие пальцы водорослей гладили беззащитный живот, обвивали щиколотки. Рихард иногда открывал глаза, но не видел ничего, кроме тьмы. Она была везде: и снаружи, и в нем. Всегда, с самого рождения. С той половиной мира его связала пуповина. Иногда ему казалось, что ее не перерезали полностью. Ребенок, рожденный мертвой матерью. Он давно должен был умереть сам. И тьма ждала его, звала, она знала его.
Легкие стало жечь, горло сдавило. И он не выдержал, сделал вдох… и тут же закашлялся от рези, замолотил руками, ногами.
– Наконец ты пришел, ловец… – Глухой голос, уже знакомый ему, прозвучал где-то в подсознании, а потом Рихард пришел в себя на сухой траве, повернулся и закашлялся, выплевывая воду из легких.
– Ненавижу тебя! – выкрикнул Уго и стукнул его раскрытой пятерней по спине.
– Все! Хватит! Я в порядке.
– В порядке… – Уго вскочил и, отойдя на несколько шагов, поднял с земли свое красное пальто и, вернувшись, накинул его на Рихарда. – Тебе обязательно было это делать?
– Не знаю, – честно признался Рихард, повернувшись на спину и глядя на низкие тучи. Пальцы ног онемели от холода, зубы начали стучать. – Думаю, из собаки будет проще достать навку, чем из человека, но я не хочу облажаться. После короткой смерти мое тело примет тьму легче.
– Ты помнишь, как долго тебе пришлось приходить в себя после того раза? – насупился Уго. Он бродил вдоль реки, собирая свои вещи, сброшенные впопыхах. – Но там это было понятно – ребенок. А тут – собака! Ты совсем не бережешь себя, Харди!