Глава 9. Страсти по Михаилу
Мобеж
Рессорный фаэтон, открытый ветрам и пыли, пролетел через городок Валансьенн в половине пятого утра. Возле британских аванпостов седок жестом остановил кучера и протянул заспанному сержанту свои бумаги.
– Титулярный советник Вигель, – сказал он по-английски. – Следую в расположение русского корпуса по именному повелению его императорского величества.
Сержант дал знак поднять шлагбаум. Красные легко пропускали к зеленым. Не любили только синих. Да кто ж их, пруссаков, любит?
Получив документы обратно, советник откинулся на мягкие кожаные подушки и снова задремал. Стук стальных ободов на колесах по сухой дороге убаюкивал его. То ли дело – трястись в почтовой карете, в компании еще пяти пассажиров, со скоростью семь миль в час через всю Германию и половину Франции, ждать смену лошадей на этапах по два раза в день и слушать заунывные песни рожка с запяток колымаги. Такая дорога поневоле вынет душу. К счастью, в Париже можно было нанять приличный фаэтон и за полсуток домчаться до Мобежа. Даже жаль покидать его сафьяновое лоно. Еще версты три… Советник поморщился.
Это был человек лет тридцати двух, плотный, с яйцевидной головой, маленькими губами-вишенками и блестевшим на солнце широким лбом. Он мог бы считаться лысым, если бы не отращивал себе длинную прядь от правого виска и не зачесывал ее через голое темя к левому. В домашних условиях сие приобретение полагалось фабрить, от чего оно лежало неподвижно. Но на ветру прядь потешно развевалась, имея неопрятный вид.
Советник следовал в расположение русских войск с массой бумаг от Министерства иностранных дел, касавшихся скорого вывода корпуса. Его ждали. Волноваться было не о чем – и стол, и квартира само собой прилагались к делу, ради которого он приехал. Однако кошки скребли на душе у Филиппа Филипповича, ибо официальное поручение неофициальному рознь, а дельнейший рост по службе зависел от ловкости, с которой чиновник справится с заказом Нессельроде. Вигель должен был привезти в Петербург из Мобежа увесистую папку компрометирующих сведений. Он еще в глаза не видел корпуса, но уже сочинил дорогой несколько всеподданнейших донесений об упадке нравов и слабом управлении, под которыми оставалось только получить подписи недовольных офицеров. Что такие найдутся, Филипп Филиппович не сомневался. Обиженные есть везде.
Между тем дорога наматывалась на колеса фаэтона с неумолимой быстротой. Через полмили после Валансьенна из-за холма показался казачий разъезд. Дальше путешественник увидел верстовой столб, выкрашенный в белую, черную и красную полоску. На нем красовалась надпись по-русски, извещающая о расстоянии до ближайших городков, а также до Москвы и Петербурга. Стало очевидно, что вокруг простираются владения его императорского величества.