– Но мне, честное слово, страшно! – оправдывалась Браницкая.
– А со мной? Если я тоже поеду?
– Ну… если ты хочешь…
– Хочешь ты, – наставительно сказал генерал, подняв палец. – Пойдем выберем верблюда.
Он всучил Воронцову зонтики и храбро двинулся к обелиску, где на траве лежали несколько животных вполне мирного вида. Избрав наименее потрепанного, Шурка заплатил хозяину и жестом подозвал Лизу. Он с негодованием отверг помощь погонщика, сам подсадив девушку на первую подушку. Зверь все еще медлил подниматься, ожидая второго седока. Христофорыч сделал вид, будто собирается залезть, и вдруг взвыл, схватившись за колено.
– Что с тобой? – обеспокоилась Лиза.
– Пустое. Сейчас пройдет. – Шурка принялся с силой растирать ногу. – Вступило в рану.
Воронцов в душе покатывался, никакой раны в ноге у Бенкендорфа не было. Злодей изобразил на лице крайнее раскаяние и вдруг подтолкнул друга вперед:
– Миша тебя прокатит.
– Ты… ты… – зашипел граф, но было уже поздно. Христофорыч отобрал у него зонтики и болонок.
– Лезь, – цыкнул он на Воронцова. – Видишь, девица ждет.
– Я с тобой потом поговорю, – графу пришлось оседлать верблюда, хотя чувствовал он себя полным идиотом.
Как видно, Лиза не была настолько наивна, чтобы не понять шуркиной дешевой игры. Но с другой стороны, она и не была настолько наглой, чтобы открыто изобличить Бенкендорфа. Краснея и не зная, как себя вести, девушка сидела, сжавшись в комочек. А погонщик тем временем поднял верблюда и пустил его по большому кругу. Ощущение не было приятным. Их покачивало, как в лодке, из стороны в сторону. Высота не позволяла просто спрыгнуть. Только упасть и только – вдребезги.
– Вон мои кузины, – сказала Лиза, чтобы что-нибудь сказать. Она спиной чувствовала, что спутник сердится, а поскольку все всегда сердились на нее, то девушка привыкла считать себя виноватой. Между тем граф посылал гневные тирады совсем не в ее адрес. «Ну, Шурка! Ну, предатель! Навернусь, стыда не оберешься!» Однако, несмотря на раздражение, Воронцов посчитал, что будет невежливо не проследить за указующим перстом спутницы.
– Ваши родственницы едут на белом? – любезно осведомился он. Надо же чем-то заполнять паузы.
Найдя глазами верблюда-альбиноса, Михаил поразился его неровному шагу, а в следующую секунду понял, что зверя понесло. С каждой минутой он все убыстрял бег, вскидывая ноги и мотая головой. Возможно, его укусила оса, может, он увидел незнакомого самца-верблюда и пришел в ярость. С жеребцами такое бывает. Думать нужно было не о причине, а о последствиях. Барышни визжали во весь голос. Их мотало, как при шторме. Погонщик гнался за скотиной, но та не слушала его окриков. Лучшим выходом было пристрелить взбесившуюся тварь. Но, падая, она могла покалечить всадниц.