Игроки-земляне нападают на игроков-вышронцев. Игроки-вышронцы нападают на Сипакну. Игроки-земляне нападают на Сипакну. Вы сделали всё, чтобы зрителям было весело! И будете вознаграждены!
Запущена трансляция боя в отдельном канале.
Больше крови! Больше страданий! Больше зрителей!
Вот внимание мы как раз таки и не хотели привлекать, но ничего уже не попишешь…
Критический удар!
Вы нанесли Сипакне 46671 урона
Жизнь Сипакны 1603329/1650000
Сипакна испытывает боль при движении!
Сипакна теряет жизни!
Краем глаза подметив лог, я только зубами скрипнул по пути к руинам стены — целых полтора миллиона хитов! Где же он так разожрался-то?.. А дальше мне резко стало не до наблюдения за Сипакной.
Возмущённые наглым вмешательством и попыткой похитить их славную победу, вышронцы рванули к ущелью — с благородной целью раздавить, растоптать, покусать, искромсать, покарать и отобрать… Я бы на их месте тоже расстроился: ведь план у них был почти беспроигрышный, нельзя же такую победу из-под носа уводить!..
Нас спасали только остатки стены, которые прикрывали от стрел — а ещё запрет бить по самострелам, который командиры ящеров выкрикивали своим подчинённым. Где-то сзади ревел от боли раненый великан, круша стены ущелья огромными клешнями. Он пытался развернуться, по всей видимости — но никак не мог. А самострелы скрипели, стреляли в неприкрытую хитином дыру — и снова скрипели, когда ударники натягивали толстые тетивы.
Первыми стены достигли, естественно, решашиархнутые. И вот с этими ребятами мы знали, как бороться. Не даром ведь Толстый и Вислый лягушек собирали!.. Приговорённые быть пугалом квакушки полетели в ящеров — и среди тех немедленно начался ожидаемый хаос. А сзади уже пёрла пехота вышронцев, так что давка получилась знатной…
Наше оружие, которым мы старательно делали врагам больно и неприятно — тоже подливало масла в огонь беспорядка. Шипение, верещание, крики боли и рёв Сипакны с грохотом камней слились в один сплошной фон, за которым было не слышно команд, не видно, кто друг, а кто враг — и вообще оставалось только злобно скалиться, да молотом махать. Овцебык пытался давать советы, но вскоре просто предложил всех мочить, как придётся — всё равно это не война, а свалка. После чего пообещал прийти в следующий раз, когда дурдома на поле боя будет поменьше.
Цифры трансляции к концу первых десяти минут боя были просто запредельные: названий такого высокого порядка я просто не знал, да и узнавать не собирался. Я бил, уворачивался, отбегал, подбегал, снова бил, получал свои ранения, а ещё пару раз упал — и только чудом сумел подняться на ноги. Вокруг мелькали оскаленные морды вышронцев, страшно выпученные глаза, перекошенные лица ударников, капли своей и чужой крови, ошмётки органического происхождения и куски дерева и металла…