Я крайняя степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю;
Я царь, я раб, – я червь, – я бог!
Но будучи я столь чудесен,
Отколь я происшел? – Безвестен;
А сам собой я быть не мог».
* * *
Екатерине нравилось беседовать с графом де Сегюром: в разговоре своим искрометным остроумием он напоминал ей князя Потемкина. Помимо того, она преследовала цель: тренировать свой французский язык с природным французом. Пригласив его к своему креслу, она, на сей раз, заведши сначала разговор об его отечестве, перешла и на другие страны:
– Вы были какое-то время в Берлине и Варшаве, граф Луи-Филипп… Как вам показалось тамошнее общество? – изволила она обратиться к нему, приглашая взглядом своего любимца Ермолова тоже поучаствовать в разговоре. Де Сегюр сразу понял: присутствие фаворита – не помеха: тот больше слушал, редко вставляя свое слово. Поелику де Сегюр вел беседу так, будто они были с императрицей наедине.
– Мне было там не скушно, Ваше Императорское Величество, – ответствовал он искренне, – но… думаю, что самое интересное общество вращается вокруг вас, здесь, в Санкт-Петербурге.
Лицо императрицы озарилось самой приятной улыбкой. Она ласково изрекла:
– Не льстите, граф! Ужели вы за толико месяцев успели убедиться в оном? Однако, уверяю вас: русские, и в самом деле, самый лучший народ в целом мире!
Сегюр, склонив голову, почтительно ответил:
– При такой-то императрице, Ваше Императорское Величество, не удивительно!
Екатерина молчала, играя своим веером. Луи де Сегюр, не дождавшись ответа, замешкался слегка, но быстро нашелся.
– Знаете ли, Ваше Величество, что, хорошо знакомый вам, принц де Линь, сравнивал вас с Генрихом Четвертым.
– С Генрихом? – насмешливо переспросила императрица. – За каковые заслуги?
– К тому же, он считает вас человеколюбивой и великодушной, как наш, любимый народом, король!
Екатерина усмехнулась:
– Стало быть, вы имеете в виду молодого Людовика Шестнадцатого? Но он себя еще никак не зарекомендовал…
Де Сегюр смутился, но тут же выдал:
– Принц де Линь сравнивал вас и с Людовиком Четырнадцатым тоже.
Екатерина бросила на него иронический взгляд, но ничего не сказала.
Сегюр настойчиво продолжал:
– Принц считает вас величавой и добросердечной, к тому же, как и наш король-Солнце, удачливой в войнах.
Екатерина звонко рассмеялась. Прервав свой смех, она отметила:
– Ох, уж сей неугомонный де Линь! А ведь мы с ним почти ровесники. – Екатерина паки выдержала недолгую паузу, и продолжила: – Каковая же я удачливая, граф, коли я до сих пор до конца не могу одолеть турок?