Взволнованный князь, паки, подскочив, прохаживался по комнате широкими шагами. При последних словах он остановился.
– Что-то еще? Что же?
– Я получил письмо из Варшавы от моего друга, принца Карла Нассау-Зигена, я как-то рассказывал вам о нем. Он просит меня выхлопотать для него дозволение провезти свой багаж под русским флагом через Черное море.
– Для чего он вам? Вы же говорили, он женился в Польше, пусть там и живет…
– Вы знаете, князь, мы поклялись когда-то друг другу помогать по мере возможности. Я не могу отступить от клятвы.
Потемкин бросил на Сегюра оценивающий взгляд и тут же отвел его.
– Знаю, – сказал он, – вы верный товарищ и друг. Может статься, помогу, чем смогу…
* * *
Екатерине нравился ее красавец Александр Ермолов, единственным изъяном коего был широковатый нос, за что Потемкин прозвал его «le negre blanc». Едино то, что она могла произносить имя своего незабвенного Александра Ланского, было для нее бальзамом для сердца. Окричь того, ее покоряла необыкновенная доброта нового любимца: он помогал всем, кому мог, естьли был убежден, что перед ним достойный человек. Александр Петрович был весьма умен, правильно оценивал качества людей и никогда не ходатайствовал за недостойных. Она пожаловала ему два поместья, стоившие четыреста тысяч рублев и почти толико же наличными в виде жалования. За полтора года императрица поняла, что может полагаться на его рекомендации, понеже ее любимец был всегда искренен и честен. К вящему сожалению императрицы, как она и предчувствовала, за оные свои прекрасные черты характера, не имея при дворе своей руки, опричь его государыни, он и поплатился. Поплатился же Ермолов, за свою честность, в деле, связанном, как ни странно, со Светлейшим князем. Дело же было в том, что после покорения Крыма, хан Шагин-Гирей должон был получать от Потемкина крупные суммы, оговоренные государственным договором, но Светлейший князь, как утверждал хан, задерживал выплаты и ничего не платил ему. Кто-то из врагов князя Потемкина посоветовал хану обратиться к Александру Ермолову, что тот незамедлительно и учинил. Получив от него письмо, Ермолов обо всем доложил Екатерине. В результате, императрица выразила Потемкину свое неудовольствие. Вспыливший от оного навета, Светлейший сразу же понял, кто желал опорочить его имя. Так или иначе, князь жестко поставил вопрос ребром: или он, или ее любимец. Императрице вовсе не нравилась таковая постановка вопроса: Ермолов был прекрасным человеком, рядом с ним она чувствовала себя комфортно и, как женщина и, как императрица.