Заулыбавшись едким словам графа Головкина, де Сегюр подхватил:
– Будучи в Пруссии, мне кто-то поведал анекдот, что когда Фридрих был еще юнцом, отец его, король Фридрих- Вильгельм заточил его в замке Кистрин без мебели, книг и свеч, за то, что тот, чуть было, не сбежал в Англию с любимым другом Каттом. Король-отец чуть не казнил сына, как дезертира. И простил ему токмо, когда Фридрих согласился жениться на Елизавете Христиане Брауншвейгской.
Князь Потемкин хмыкнул, явно желая что-то сказать, но, увлекшийся, де Сегюр поднял указательный палец, привлекая, таким образом, аттенцию окружающих, продолжал:
– Но! Как мне рассказывал его камердинер, в первую брачную ночь, Фридрих подговорил друзей поднять тревогу, якобы из-за пожара. Выбежав на их крики из спальни, он более туда не возвращался и никогда не спал со своей женой.
Де Сегюр с неподдельным любопытством наблюдал реакцию мужчин.
– О, да! Нам известно, какие пристрастия имел покойный монарх, – насмешливо оглядывая присутствующих, отозвался Лев Нарышкин.
Не истощимый на подобные анекдоты, Федор Головкин, тоже поделился пикантным фактом из жизни короля:
– Сказывают, что он никого так не любил, как свою собаку Альклину, с которой спал ночью в своей постели на тонком тюфяке. Видимо, сия собака согревала его своим теплом. Когда она околела, он велел ее похоронить в гробнице, кою прежде назначил для себя.
Дамы недоверчиво скривили губы. Потемкин фыркнул, Безбородко засмеялся.
– Да, ну! Неужто? – воскликнула Екатерина.
Князь Потемкин, глядя на нее, язвительно изразился:
– Вместе с троном, Фридрих в сороковом году, унаследовал образцово организованную восьмидесятитысячную армию и, главное, полную казну. Чего ж ему не править себе в удовольствие? Так нет, туда же: с собакой – в походы, завоевывать чужие земли.
– А как вам нравятся его знаменитые слова: «В моем королевстве единственный источник власти – я сам»? – испросила Екатерина.
– Фридрих правил сорок шесть лет! Поелику, полагаю, его страна, из всех германских княжеств, обрела образец законопослушания! – отметил де Сегюр.
– Конечно, полстраны – солдаты – не удивительно! – возразил Потемкин.
– А как инако? Он ведь вел политику милитаристскую, захватническую, – заметил, небрежно зевнув, обер-шенк Александр Нарышкин.
– Однако он любил французскую литературу и не любил немецкую, – напомнила государыня.
– Да, что и говорить! Слухом земля полнится, а причудами свет… Стало быть, любил Старый Лис науку, музыку, сам ее сочинял. Переписывался со многими просветителями, когда взошел на трон, позвал к себе Вольтера, задача коего состояла в поправке королевских виршей, – усмехнулась княгиня Дашкова. – Но они вскоре разругались, понеже часто обменивались злыми шутками.