– Но, сказывают, после бегства от него Вольтера, они, все – таки переписывались, по крайней мере, до смерти Фернейского отшельника, – заметил де Сегюр.
Тут, с усмешкой, в разговор вмешался, изящный генерал – адмирал граф Иван Чернышев, коего императрица прозвала за его излишнюю манерность – «барином»:
– Не знаю, ведаете ли вы, но когда-то австрийский король Карл Шестой, спас Фридриха от смерти, уговорив отца его не казнить строптивого сына. А став королем, молодой еще, Фридрих, в благодарность, через месяц после смерти своего спасителя, и вступления на престол его дочери Марии – Терезии, заявил, что Австрия незаконно удерживает Силезию, дескать, сия провинция якобы, по праву, принадлежит Пруссии. Засим, недолго думая, неожиданно напал на Силезию…
Князь Николай Репнин безапелляционно перебил его:
– Да, доподлинно, Старый Фриц был коварным политиком, сущим Макиавелли! К тому же, удивительным везунчиком с самого начала его полководческой карьеры. Есть ли бы не генерал Шверин, выдержавший удар австрияков, не видать бы прусскому королю Силезии, как своих ушей.
Екатерина согласно добавила:
– И во всех последующих войнах ему помогали счастливые случайности. Особливо, ежели припомнить, чем бы ему обошлась война с нами после поражения при Кунерсдорфе, естьли бы, как раз на то время, не умерла наша императрица Елизавета Петровна. У нас в руках уже были ключи от Берлина, и могло статься, что Фриц и всю свою Пруссию бы потерял.
– Да-а-а. Уж постарался тогда наш император-батюшка, Петр Федорович! Видать, Бог специально дал жизнь сему русскому императору, дабы спасти Пруссию, – заметил угрюмо Светлейший князь.
Екатерина, усмехнувшись, возразила:
– Бог позаботился такожде, чтобы дать жизнь и мне, дабы все уравновесить в нашем мире.
Все с почтением посмотрели на императрицу. Паузу нарушил камер-юнкер Федор Головкин.
– Любопытно, как сей Фридрих обходился без двора? Сказывают, к его двору не допускались ни женщины, ни священники. Король жил без придворных, без совета и без богослужения.
– Праздники устраивались считанные разы в году, – живо делился де Сегюр тем, что знал о прусском дворе, как свидетель той жизни, находясь там, в качестве посла. – Перед Рождеством, – продолжал он, – Фридрих покидал свой дворец Сан-Суси под Потсдамом и приезжал в Берлин. Здесь устраивал великолепные балы, оперы, пиры. В них принимали участие все берлинцы. Через месяц король возвращался назад к своим книгам.
– Бедный, потом месяц, мучился из-за затрат на все оное великолепие, – с насмешкой заметила государыня.