Нанналина? Она услышала отголоски давних времен и напряглась, пытаясь вспомнить.
«Вернись ко мне, малышка, вернись, когда сможешь».
Перед ней стояла та самая женщина, которая говорила эти слова много лет назад. Руки, кольца с сапфирами, глаза такого же цвета, как у нее… Она вздохнула. Даже пахло от нее так же. И все это было для нее потеряно… Целую жизнь назад.
Комната закружилась у нее перед глазами; Бель изо всех сил искала точку опоры. Сильные руки графа обхватили ее. Он поднял ее на руки. Бель уткнулась лицом ему в сюртук и прижалась к нему. В следующий миг ее уложили на диван, укрыли теплым одеялом, и она перестала дрожать. Она вцепилась пальцами в Торна и держалась за него. Ее мир в очередной раз перевернулся, а Торн оставался единственной постоянной величиной.
– Не уходите… Пожалуйста, – прошептала она, и он улыбнулся:
– Не уйду.
Пожилая женщина села в кресло рядом с диваном.
– Анна, прости, что напугала тебя, я и сама сильно испугалась. – Она промокнула глаза платком.
Анна? Ее так зовут? Анна Бьюкенен… Теперь она вспомнила. Леди Анна Элизабет Теннант-Бьюкенен.
– Кто вы? – К ней вернулся голос, но, еще не услышав ответа, она поняла, кто перед ней.
– Я твоя бабушка. Твоя мать Элизабет была моей дочерью, и мне так и не удалось найти тебя, хотя я искала и искала.
– Где?
Торн устроился на подлокотнике дивана; она посмотрела на него снизу вверх, как будто ей требовалось подтверждение всем произнесенным словам. Он кивнул, позволяя ей верить.
– В Европе. Твои родители погибли во Франции двадцать семь лет назад… Их карета перевернулась в окрестностях Марселя. Тебя найти не удалось, но я не переставала надеяться и молиться. И вот теперь… Торнтон вернул тебя мне, и я не знаю, как его благодарить.
– Как вы узнали? – спросила она, обращаясь к графу.
– И за несчастным случаем с каретой, и за пожаром стоит ваш кузен. Подозреваю, что он хотел избавиться от вас до того, как бабушка узнает о вашем существовании. Видимо, для него невыносима мысль о том, что придется поделиться хотя бы частью бабушкиного состояния.
Вдовствующая графиня нахмурилась и хотела что-то сказать, когда к ней подошла тетя Алисия.
– Анну привела в мой дом монахиня из церкви Рождества Пресвятой Богородицы в деревне Моресюр-Луан. По ее словам, ваша дочь отдала ей ребенка, желая спасти девочку от кулаков своего мужа; они обе стали жертвами его ярости.
– Я ее предупреждала! Я много раз предупреждала Элизабет, но она не желала меня слушать, – дрожащим голосом произнесла Анналина Теннант-Смайт.
Аннабель потянулась к ней, уловив боль в ее голосе, и погладила хрупкую, морщинистую руку. Рука была теплой, но кожа казалась тонкой, как бумага.