Подобное казалось невозможным, но Джо чувствовала возбуждение Беннейта, и глаза его подтверждали, что он говорит правду. Опасность и злость странным образом меняют мужчин. Рассудив здраво, она непременно прислушалась бы к призыву Беннейта вернуться в замок. Однако сейчас ей не хотелось быть разумной. Внутри волны тепла и холода сменяли друг друга, так бывает, когда после ванны садишься у камина, тело обжигал огонь, груди стали такими тяжелыми, что появилась ноющая боль.
Они были в шаге от смерти, и все из-за нее. Однако сейчас важнее, что они выжили и Беннейт хотел ее поцеловать.
Джоан убрала ладони с мокрой ткани, прилипшей к груди Беннейта, провела по плечу и коснулась пальцами еще мокрых волос. Завитки щекотали кожу, она приподнялась на мысках и опять прижалась к нему, дрожа от предвкушения и страха. Осмелев, подалась вперед, и губы их соприкоснулись. Беннейт не шевелился, не принял ее поцелуй. От его равнодушия сердце подскочило и упало, Джо отстранилась, будто от вспышки пламени, в которое плеснули масло.
Время остановилось. Не ответив ей, Беннейт все же не отстранился, они стояли, чувствуя дыхание друг друга, напряжение тел, в дюйме от желанного контакта. Она знала, что в любую секунду он отберет у нее надежду, зарылась пальцами в его волосы, прижалась всем телом и поцеловала со страстью, зародившейся давно и зревшей многие годы. Осторожно пробовала на вкус, исследуя губы, которые походили на скрытый под шелком мрамор, позволила языку скользнуть между ними и проникнуть глубже, царапаясь о зубы, отчего возбуждение ее лишь нарастало, опускалось от груди ниже, вызывая жар в паху. Джоан никого так не целовала, но остановиться уже не могла.
Она услышала и почувствовала его стон, вырвавшийся откуда-то из глубины, руки его пришли в движение, и они были такими яростными, будто он хотел поглотить ее, как те волны, которые совсем недавно едва не забрали их жизни.
– Я хочу тебя, Джо… – Каждое слово взрывалось в воздухе, как гром, извещавший о начале грозы.
Джоан сжала плечи Беннейта, словно боялась, что он исчезнет, и старалась удержать рядом. Он целовал ее неистово, порой становясь неуклюжим, как ребенок, который изучает новый танец, но путает движения и не может подстроиться под незнакомую мелодию. Он подчинял ее себе, овладевал телом и душой, уничтожая безликую, серую Джоан Лэнгдейл.
– Беннейт…
Она вздрогнула, когда пальцы его, скользнув по животу, проникли в лоно. Это было так неожиданно, и тело отреагировало, содрогнулось, показывая ей, как велик голод, который, кажется, никогда по-настоящему не был утолен. Беннейт покрывал поцелуями ее шею и плечи. Жар охватывал ее постепенно, будто следовал за его губами. Когда он добрался до груди, Джоан запрокинула голову и застонала. Он не был нежен, напротив, но вскоре ее тело извивалось, она готова была взорваться, если прямо сейчас не получит удовлетворения.