— И не только они, — задумчиво сказал Хастинг. — Как ни крути, придется тащиться к нему. Только тут есть еще одно дело.
— Дело?
— Гвиллионы. Их княжна стребовала с нас плату за право прохода. Едва ли они дадут нам пройти через свои горы без нее.
— Что за плата? — золотоволосая волшебница нехорошо прищурилась.
— Горькая чаша. Как будто она у сиды Тернового холма, но та отдаст ей посланнице княжны. Сама Кианит явится за ней не может.
— Я слышала об их проклятии. Втором из них. Первый раз их прокляли еще раньше, когда они могли оборачиваться камнем по своей воле.
Леди Гвинет придвинулась ближе к очагу, и Джил наконец смогла разглядеть ткань, растянутую на ткацком станке. Наверное, это должен был быть гобелен, потому что в сотканном наполовину полотне уже просматривался рисунок — серое небо, красные стебли какой-то травы и одинокая фигура, идущая через это красное поле. От гобелена веяло какой-то непонятной тревогой, и Джил решила, что лучше будет разглядывать самую ткачиху, или огонь в очаге, или еще что-нибудь.
— Первое проклятие? — задумчиво переспросил Бен Хастингс. Первую лепешку он одолел и теперь лениво отщипывал от второй по маленькому кусочку.
— Если на любого из них в каменном обличье упадет тень от ножа, камнем он и останется.
— Она наложила на меня гейс, их княжна, — Хастингс поморщился. — Не брать нож в левую руку.
— Бывают и тяжелее гейсы, — Гвинет сложила руки на коленях. Помолчала немного, потом спросила прямо: — Зачем ты ходил за водой молодости?
Охотник на фей замялся и, к удивлению Джил, отел глаза. Проговорил медленно, тщательно выбирая слова:
— Я хочу исправить то, что сделал этот урод с мельницы. Нет, не так. Я хочу, чтобы не вышло так, будто всякое мудачество сильнее волшебства.
Она покачала головой, печали во взгляде прибавилось:
— Это не так плохо, быть старой. Оказалось, что в некоторых вещах старые глаза зорче. Особенно если смотреть вглубь.
— Я просто хочу, чтобы у тебя был выбор, — Хастингс сжал зубы и глянул на нее в упор. На скулах у него выступили желваки.
Джил очень хотелось спросить, что случилось, и о каком уроде с мельницы они говорили, но она прикусила язык. Даже она, чужая здесь, поняла, чувствовала каким-то внутренним наитием, что время сейчас не подходящее.
— Пусть будет так, — Гвинет вздохнула. — Тем более, что твои поиски привели тебя в нужное место в правильное время. Но знал бы ты, какое это искушение, понадеяться, будто твои поиски рано или поздно увенчаются удачей. Я знаю тебя достаточно, ты ведь не отступишься, страж Бездны.
— Вот только о Бездне не надо, — Бен улыбнулся, но получилось у него это как-то вымученно. — Мне до сих пор холодно, как вспомню.