Было еще кое-что, заставляющее Джил чувствовать себя неуютно и думать о том, как бы поскорее уйти из дома волшебницы.
Гвинет и Хастингс казались связанными какой-то общей тайной или общим прошлым, которое сближало их сильнее, чем любая дурацкая влюбленность. Впервые с тех пор, как охотник на фей вытащил ее из лап вороньих женщин, Джил почувствовала себя по-настоящему одиноко.
Было еще одно странное ощущение, подозрительно похожее на ревность, но вот его девушка сочла совсем идиотским и постаралась затолкать как можно глубже.
Единственным способом как-то привести свои мысли в порядок был блокнот, карандаш и старая пастель. Поэтому Джил рисовала. Много, долго, с каким-то остервенением. Гвиллионов и их каменные чертоги, Гвинет, за ткацким станком и гуляющую по холмам, Бена Хастингса, будь он неладен. Один раз Джил даже попыталась набросать силуэт женщины, дважды ей примерещившийся. В том, что у очага и в подземельях ей виделся один и тот же призрак, Джил была уверена, хотя едва ли смогла бы объяснить, почему.
Вечером второго дня Хастингс кинул ей на постель высохшую одежду. Сказал, без особой радости, впрочем:
— Завтра выходим. Леди Гвинет говорит, отсюда до Тернового холма можно добраться дня за полтора. Если никто не будет путать дорогу.
По каким приметам охотник на фей эту самую дорогу выбирает, утром следующего дня Джил так и не поняла. Они вышли из кольца холмов, окружающих, как стражи, дом с тремя очагами, и двинулись вначале вдоль ручья, берущего начало из ключа в долине. Потом Бен свернул на тропу, уходящую куда-то, где грудились каменистые всхолмья, кое-где поросшие редким лиственным лесом.
— Мы правильно идем? — спросила Джил, когда тропа начала карабкаться по крутому склону.
— Леди Гвинет ночью ворожила нам дорогу, — Хастингс улыбнулся. — Нас могут попытаться, нас обязательно попытаются обмануть, но я надеюсь, что замечу это.
Джил кивнула, хотя перспективы ее совсем не обнадеживали. Фанатом долгих пеших прогулок она не была никогда, тем более что в конце этого путешествия их ждали неприятности, а не ужин, душ и кровать.
Поначалу девушка занимала себя разглядыванием окружающих пейзажей, но на третий час пути они ей достаточно надоели и перестали радовать. Но путешествовать под землей было гораздо хуже, Джил постоянно напоминала себе об этом.
— Смотри, — неожиданно сказал ей Хастингс после привала, второго за день. — Это терновник.
Джил окинула скептическим взглядом колючий куст, весь в белой пене цветов.
— Не знала, что он цветет, — в ее представлении терновник ассоциировался только с шипами и горькими ягодами. — Это значит что-то?