— Нет! Не выдаем! — слегка повысил голос Берия и пояснил: — От этих людей немцы получат информацию, которая вполне может быть использована позднее.
Уточнять не стал, полагая, что такое Молотов и сам должен был бы понимать.
Молотов спокойным тоном задал следующий вопрос:
— Они запросы делают по конкретным фамилиям или «вообще»?
— И так, и этак, товарищ Молотов, — ответил Берия.
— И как мотивируете отказы? — не унимался Молотов.
— Если запрос по имени, то отвечаем, что в настоящее время в отношении именно этого лица ведется следствие. Если «вообще», просим четко определить круг вопросов, максимально их конкретизировать, — сказал Берия и хотел уже спросить о причинах такого интереса, но услышал в трубке легкий хохоток.
— Это хорошо, — пояснил Молотов. — В том смысле хорошо, товарищ Берия, что тут смыкаются две проблемы и решение обеих упрощается.
— Не совсем понимаю вас, товарищ Молотов, — признался Берия.
— Сейчас поясню. Во-первых, как вы знаете, в последние месяцы наши дипломаты часто сообщают о том, что к полякам, оказавшимся на нашей территории после присоединения, проявляют особый интерес. Дипломаты, с которыми приходится встречаться и обсуждать какие-либо вопросы, все чаще спрашивают об основаниях, по которым мы удерживаем этих людей насильно. Эти люди, поясняют они, не воевали против вас, вы не вели военных действий против Польши, следовательно, не могли брать их в плен. Таким образом, возникает проблема, требующая международно-правового решения, и во многих случаях давление носит характер широкого наступления на наших дипломатов, а это мешает им решать иные первоочередные задачи, которые перед ними ставит НКИД.
Молотов замолчал, кажется, закуривая. Потом продолжил:
— Теперь, так сказать, во-вторых. Германия уже несколько раз прозрачно намекала на то, что удержание на нашей территории польских военных специалистов, хорошо знающих приграничные территории, ныне принадлежащие Германии, могли бы быть использованы при разработке планов ведения военных действий на этих самых территориях. Кто и для чего может разрабатывать такие планы, немцы, конечно, не говорят, улыбаются при этом, будто обсуждают шутку, но сути дела это не меняет, понимаете, товарищ Берия?
— Да, товарищ Молотов, это верно. Однако мы будем категорически возражать против выдачи тех, кого выявили как врагов и преступников.
Молотов снова усмехнулся:
— Так вопрос никто не ставит и ставить не будет, товарищ Берия. Но я предлагаю обдумать вариант, когда мы сможем отдать часть этих людей, чтобы снять вопросы. Ну, хотя бы подавляющую их часть. Собственно, я потому и позвонил, что по нашему-то ведомству эти персоны никак не проходят, а только по вашему, да, может быть, по наркомату обороны. Вы, Лаврентий Павлович, обдумайте не спеша вот какую схему: вы, как нарком внутренних дел, в ведении которого все эти события, напрямую запрашиваете список тех, кто интересует немцев. При этом вы заранее предупреждаете, что из списков будут исключены те, кто уже выявлен как враг Советского Союза, обвиненный в преступлениях, те, кто уже осужден и отбывает срок, и те, с кого еще не сняты подозрения. Понимаете?