Иден замешкался с ответом, и Черчилль поспешил на помощь:
— Я вас познакомлю в ближайшее время.
И, не давая успокоиться, снова поставил в тупик:
— Что вам приходилось слышать об организации «Прометей»? Ничего? Круликовский — ее главный идеолог!
Иден, уловив иронию в словах премьер-министра, взял паузу, достойную джентльмена, и лишь после этого спросил:
— Круликовский — это тот старик, который устроил истерику Сикорскому?
Черчилль поморщился и смог сказать только:
— Не следует путать скандал с выволочкой, которую устроили публично!
Сказал, понимая, что это просто слова.
Происшествие, упомянутое Иденом, случилось на следующий день после того, как Черчиллю удалось сыграть, как он был уверен, одну из лучших своих коротких партий в большой политике: ему удалось убедить польского премьер-министра Владислава Сикорского в необходимости подписания соглашения о восстановлении дипломатических отношений с Советами. Соглашение, против которого выступало практически все правительство Польши, вот уже почти два года находившееся в Лондоне.
При этом вот уже больше года — с мая сорокового — судьба этой кучки фигляров зависела от него, от Черчилля, от премьер-министра настоящего правительства, обладающего столь же реальной властью, в отличие от правительства эмигрантского.
Но если все это время Черчилль просто не замечал грызни поляков между собой по любому поводу, то сейчас, после того как началась война между Гитлером и Сталиным, интерес его к ним не просто возник, но и постоянно усиливался. То, что раньше называлось Польшей, сегодня стало полем самых настоящих сражений и, следовательно, могло ослабить или, напротив, усилить натиск на Британию, а это уже дело британского премьера!
Именно поэтому Черчилль путем довольно долгих интриг сумел убедить поляков в необходимости восстановления отношений с большевиками.
Что касается Сикорского и его заместителя и вечного оппонента Станислава Миколайчика, то с ними Черчилль разговаривал сам — правда, с каждым отдельно. И тому, и другому было сказано прямо: в данный момент Англия вынуждена сотрудничать с большевиками, поэтому ваше, господа поляки, нежелание вступить в это сотрудничество будет восприниматься как нейтралитет, неуместный в этих условиях. Выбор за вами!
Миколайчик промолчал и, видимо, каким-то образом воздействовал на других, а Сикорский принял решение единственно правильное в этом случае — согласился.
Ему это было необходимо еще и потому, что усиливало его авторитет среди тех поляков, которые вели борьбу там, в генерал-губернаторстве, на оккупированных территориях.