Поляки, не сумевшие или не захотевшие покинуть место военных действий, долгое время не могли объединиться: им мешал призрак Пилсудского!
Среди тех, кто желал сражаться с агрессором, были сторонники его политики и ее противники. Ненависть к Гитлеру влекла их друг к другу, несогласие с наследством Пилсудского отталкивало, а такое никогда не ведет к победе. Поэтому Сикорский уже в ноябре 1939 года своим приказом создал «Союз вооруженной борьбы», в который включил все военное подполье, подчинив его себе. Что касается подполья гражданского, которое и защищало идеи Пилсудского, то ему, по существу, оставили только споры о путях и методах борьбы.
Пусть спорят!
Именно эта — гражданская часть — и заявила устами Круликовского решительный протест Сикорскому.
Говорили, что генерал первые минуты не мог и слова сказать возмущенному Круликовскому и сосредоточенно передвигал предметы на своем столе.
Потом, однако, встал, сделал несколько шагов по кабинету, пройдя мимо старика, будто мимо пустого места, а потом сказал:
— Дух Пилсудского, как и он сам, всегда будет в нашей истории, пан Круликовский. Вы как часть нашей истории — тоже! Поэтому, будьте добры, принадлежите истории, не лезьте туда, где люди сражаются не словами, а оружием!
Внимательно посмотрев на Круликовского, с которым, видимо, уже много лет никто не разговаривал в таком тоне, заключил:
— Если отношения с Советами сохранят жизнь хотя бы одного поляка, я вознесу им молитву.
И, встав по стойке смирно, заключил:
— Прощайте, пан Станислав!
Пан Станислав откланялся и вышел, но, конечно, ничего не забыл.
И не простил.
1941 год, декабрь, Москва
С началом Великой Отечественной войны забот у Лаврентия Павловича Берии прибавлялось и прибавлялось. В перечне должностей, которые он занимал, появлялись все новые и новые строки, а времени в сутках не становилось больше. Впрочем, и сами сутки для него перестали делиться на «утро» и «вечер» и продолжались бесконечно, прерываясь паузами краткими и бессистемными, потому что доклады шли со всех концов страны. Однажды Берия подумал, что в прежние, мирные, годы он и представить себе не мог такую громадину, раскинувшуюся на тысячи километров во все стороны от Москвы!
Он прекрасно понимал, что сейчас, в эти дни, часы и минуты нет ничего важнее фронта, где бойцы отдают свои жизни, защищая Родину! Но иногда, слушая доклад из какого-то отдаленного уголка, думал, что защищают-то не какую-то отвлеченную «страну», а именно Родину, которая для каждого воплощена, скорее всего, не в камнях Кремля и булыжнике Красной площади, а связана, может быть, с небольшим домиком, где ждут своего сына, мужа, брата или отца миллионы советских людей!