Дейяра смогла научить Джура Глейгрима улыбаться и радоваться жизни, она могла оторвать его от ленного сидения, от важных дел и вывести на прогулку. Она была юной, когда приехала в мрачноватый Этернитифелл – замок-столицу Великой Династии Глейгрим, но не хотела из-за этого придаваться унынью. Ее жизнерадостность и подвижность медленно, но верно передавалась и лорду Джуру.
Лорд-правитель умер полгода назад, Гроссмейстер Валг тогда сказал, что эта же болезнь погубила Ее Величество Королеву Аалию Старскай уже семь лет как. Все начиналось как обычный кашель, но со временем он не проходил и состояние Джура лишь усугублялось. В какой-то момент показалось, что он начал идти на поправку – жар почти не проявлялся, травы от кашля ненадолго помогали, однако, неожиданно для всех, лорд задохнулся во сне.
Хагсон не признавался теперь, но Раял слышал, тогда, как брат рыдал у постели отца, как он просил прощения и устроил настоящую истерику, когда, по традиции их рода, тело понесли к Ущелью Первых.
Младший сын Джура не желал, чтобы отца, как и всех других из их рода, в дань традициям, сбросили в ущелье, откуда, как считалось, он больше не восстанет и не сможет разбередить затянувшиеся раны душ членов семьи.
Все прочие Династии придерживались другой, единой традиции – мертвое тело, пока в нем еще, как говорили, была душа, относили в Храм Тринадцати и оставляли до первого рассвета, чтобы тот, или та, успели попросить Богов. Затем, тело хоронили в усыпальнице и туда же отправлялись различные предметы, что могли бы потребоваться в другой жизни.
Глейгримы лишь в последнюю сотню лет, исключительно для своего народа, построили Храмы и впустили веру в Богов в свои владения – до этого лишь редкие, вырезанные из дерева или высеченные в камне лики Богов служили алтарями для небольших горсток верующих.
Но Джура, как и полагалось, под плач Хагса и обвинение традиций в жестокости от леди Дейяры, одели в его лучшие наряды, завернули в покрывало с гербом Глейгримов, спустили на веревке вниз на два человеческих роста, которую наследник затем обрезал. И теперь, спустя полгода, младший брат, еще более вспыльчивый, чем в детстве, не осознающий, что он натворил, с улыбкой обнимал Раяла.
– Я рад видеть тебя, брат!
Ругать младшего лорда при всех не стоило. Он в ответ быстро обнял брата и отстранился от него столь же скоро.
– Прошу вас, оставьте нас.
Все его советники и доверенные люди поприветствовали Хагсона, не более искренне, чем того требует вежливость, раскланялись и поспешно покинули лордов. Лишь когда дверь за ними закрылась, Раял подал голос.