Губы Смайт дрогнули. Она то ли подумала то же самое, то ли удивилась.
– Красный отряд… – Она глотнула бренди. Для успокоения, сказал бы кто-то. Чтобы скрыть улыбку, сказали бы другие. – Если согласятся, воля ваша.
– И я не хочу, чтобы со мной был Бассандер Лин, – заявил я, должно быть, чересчур категорично, потому что трибун сразу помрачнела.
Ее глаза уклонялись от меня, терялись среди латунных украшений массивного шкафа, стоявшего у стены.
– Мэм? – окликнул я после долгого молчания, когда мне показалось, что она ушла в себя.
– Бассандер… – Райне Смайт встрепенулась и протерла глаза свободной рукой. – Нет. Нет, его я не пошлю. Найдем другого капитана, у которого вы не отнимали меч.
Покраснев, я смущенно отвернулся:
– Я сожалею об этом и о ваших солдатах. Я не хотел, чтобы кто-то пострадал. Могу я узнать их имена? У них остались семьи? Если возможно, я хотел бы искупить вину перед ними. Когда будет время.
Рыцарь-трибун переменилась в лице. Среди морщин под глазами и вокруг рта можно было прочитать узнаваемую, но неопределенную эмоцию. Возможно ли выразить гордость? Уважение к чужой гордости? Или так она выражала одобрение?
– Мой адъютант передаст вам список.
– Буду признателен, – ответил я, не зная пока, что буду с ним делать. – Не проходит ни дня, когда бы я не вспоминал о них и капитане Лине.
– Он хороший солдат. Хороший офицер, – поспешно сказала Смайт. – Всегда таким был. Но его неприятие вас – дурной знак. За все годы, что он служил под моим командованием, я никогда не видела его таким злым.
– Не сомневаюсь, что я дал ему веский повод.
– Справедливо. – Смайт отставила стакан. – Что вы на это скажете?
Я опрометчиво сделал еще глоток бренди и обдумал вопрос и предложение. Напиток просто разил апельсинами, и я скривился. Мое и без того кривое отражение в алом напитке – тоже.
– Вам нужен немедленный ответ?
Я почти услышал, как Смайт поджала губы.
– Вы вовсе не обязаны мне отвечать. Нет, думайте сколько пожелаете. Если согласитесь, то все равно не отправитесь прямо отсюда. Апостол представляет его величество, поэтому вам не избежать инструкций от разведки легионов. И Святейшего престола. Возможно, его величество сам захочет с вами переговорить.
– Император? – Я вскочил так резко, как будто стул подо мной был электрическим. – Его величество даст мне аудиенцию? Правда?
Я перевозбудился, во мне одновременно вспыхнули трепет и священный ужас, которые вдохновляли человека еще на заре времен, когда Земля была молода. Аудиенция у императора. Нашего императора. Нашего басилевса и падишаха. Нашего махараджи и хуан-ди. Нашего микадо, нашего Августа, нашего царя, нашего Сына Небесного. Нашего Цезаря. Того, в ком текла кровь старой Виктории, Вильгельма Авалонского, в новом воплощении Артура и Александра. С тем же успехом Смайт могла бы сказать, что на меня обратил внимание сам бог, что звезда специально повернулась, чтобы озарить меня своим светом.