Араната Отиоло откашлялась… откашлялось?
– Танаран лишь недавно вернулось ко мне. Вы хотите снова отнять у меня одну из величайших ценностей после долгой разлуки? Вы его не получите. – Аэта властно, но в то же время ужасающе нежно положил руку на спину Танарана.
– Это бесполезно, – буркнул Кроссфлейн, когда ему перевели.
Смайт хлопнула рукой по столу перед старшим офицером и давним другом, чтобы успокоить его, но переводчица все услышала, и в воздухе грубо прокатилось:
– Raka vaayu ti-etan!
Араната наставил на нас рога в очевидно угрожающем жесте. Но жилы, отвечающие за выражение гнева на лице ксенобита, были способны и разгладить это лицо, и вождь обнажил зубы в подобие улыбки.
– Подарок за подарок? А вы, паразиты, забавные. Дайте мне темного, и я обдумаю ваше предложение, – снова указал он на меня.
Какие черные мысли таились в голове князя? Я вспомнил, как его сильные пальцы сжимали мне горло, и едва не вздрогнул. Он еще со мной не закончил.
– Мы не отправим его одного, – сказал Кроссфлейн. – У него будет защита. Телохранители. И вы должны будете вернуть его через несколько лет.
– Вы пошлете к нам солдат? В наш дом? – как равный равному, помощник помощнику, ответило герольд Оаликомн, до этого сидевшее молча.
– Телохранителей, – поправил Кроссфлейн. – Свиту.
– Хозяин, они перебьют нас, пока мы спим, – настаивало Оаликомн, повернувшись так, что я видел лишь татуированную половину его лица. Я жалел, что не разбираюсь в глифах ксенобитов, иначе мог бы понять смысл завитков и наложенных друг на друга кругов. – Я против. Даже один yukajjimn на «Bahali imnal Akura» – плохо, а несколько – вовсе недопустимо.
Я не знал, что такое «Бахали имнал Акура» – возможно, название корабля или места внутри корабля, – и шепотом высказал свои предположения Варро и Смайт.
– Адриан, сядьте, – повернулся ко мне Бассандер.
– Лорду Марло можно верить, – гулко выдохнув, растопырив ноздри, сказало Танаран и хлопнуло по столу. – Он не yukajjimn. Он дрался с yukajjimn, чтобы вернуть меня вам, хозяин. Мы должны его взять.
– Вернуть? – Араната вспомнил высказанное ранее условие. – Мне нельзя будет делать с ней все, что захочется?
– С ним, – ответил я, когда князь посмотрел на меня. – Нельзя.
Против нас был даже язык. Пока сьельсины считали нас иэтумна, низшими, торговаться было невозможно.
– У вашего… подарка будут такие же привилегии, – объяснила Смайт. – Слуги, телохранители. Все, что пожелаете.
Это было бесполезно. Смайт с Кроссфлейном следовали плану, не задумываясь о том, какая бездна пролегла между их пониманием диалога и тем, как его понимает вождь. Каждая сторона вела свой диалог, и я не мог заставить их это осознать.