– Вы заплатите за предательство! – прорычало Оаликомн с вызовом, нагибая рога.
Я не ответил.
Оно бросилось.
Лезвие клинка из высшей материи настолько же тонкое, как карбоновая мононить. Оно способно разрезать что угодно. Плоть. Кость. Металл. Камень. Ему не подвластны только адамант, из которого делают звездолеты, и сама высшая материя. Из какого бы чужеродного материала не был сделан посох герольда, он был не ровней моему клинку. Я с легкостью отразил удар, и тяжелый набалдашник отлетел в сторону, ударившись о стол переговоров за моей спиной. Не мешкая я шагнул вперед и взмахнул мечом. Герольд не успел даже понять, что произошло. Не узнал, что его настигло.
Я рубанул.
Две половины Оаликомна рухнули на землю.
Кровь. Черная кровь мгновенно пропитала бело-синюю робу. Я ждал, что юное Нобута закричит, но оно лишь отползло в сторону. Я думал, ребенок заплачет, но тот лишь дрожал. На мгновение мы, дьявол и принц демонов, оказались одни посреди хаоса, всеми забытые.
Варро унес Сузуху прочь; за павильоном разгорелась полноценная битва. Я припал перед Нобутой на колено и отключил меч. Клинок исчез, как дымка. Я протянул ребенку руку.
– Tukayu jelcu, – сказал я, неосознанно повторив слова ангелов из древнейшей легенды человечества.
«Не бойся».
Ребенок пытался уползти, отталкивался руками.
Я схватил его за запястье:
– Нобута, здесь небезопасно. Пойдем со мной.
– Yelnuri ne? – переспросило оно.
«С тобой?»
– Я не дам тебя в обиду, – сказал я, еще не зная, что обману. – Когда бой закончится, я верну тебя отцу.
До сих пор не знаю, действительно ли я хотел защищать этого ребенка или держать его заложником и была ли между этим разница.
– Пожалуйста, – сказал я.
Нобута отрицательно склонило голову и попробовало вырваться. Я не стал хвататься крепче, не хотел его напугать.
– Послушай. Ubba! Я ведь вернул вам Танарана? – «Где, кстати, Танаран?» – Вернул его целым и невредимым. Танаран мне доверяет. Ты же доверяешь Танарану?
Ребенок не ответил, и я дернул его за руку, чтобы встряхнуть:
– Так?
Взгляд у Нобуты был рассеянный, как у напуганного жеребенка. Темные глаза бездумно катались в глазницах. Где-то вдали заорал человек, и я сразу понял, что это сьельсинский змей прогрызся в плоть сквозь броню.
– Imemneuyu o-Tanaran ne? – спросил я.
«Ты веришь Танарану?»
– Ты убил Оаликомна!
Бледные пальцы сжались у меня на руке.
– Оно само напало на меня, – ответил я и добавил, рассчитывая сыграть на фрагментарном понимании сьельсинской культуры. – К тому же оно было просто слугой. Мне нужно тебя защитить.
– Зачем?
– Если вернуть тебя отцу, можно остановить бойню, – ответил я.