– Нет, – кивнул я. – Смотри.
СОПы спустились с холма и волной нахлынули на оставшихся сьельсинов, кромсая тех на куски, как сами ксенобиты ранее рвали наших солдат. Они делали это беззвучно, как на замедленной в два раза голограмме. Наших они не трогали, обходили, словно их отталкивало какое-то магнитное поле. Вдруг позади, у разрушенного павильона в тени дерева, я увидел фигуру в золотой мантии. Ее поддерживал под руку, как Валка с Бандитом – меня, голем Юмэ. Где он пропадал все это время?
Сузуха.
Новый Кхарн.
Она взяла отцовскую – свою – мантию с тела своего предыдущего воплощения. Сегодня умерли мы оба. Оба изменились. Кхарн подняла руку, и СОПы по ее команде разом сменили курс.
«Защити детей», – просило меня Братство.
Кажется, мой поступок не прошел незамеченным.
– Опустите оружие, – тихо, почти шепотом сказал я. – Опустите.
Я обмяк на руках моих друзей, вновь провалившись в мягкую, яркую Тьму, с которой был уже так хорошо знаком.
Капелла учит, что сон – единокровный брат смерти. Повстречавшись со смертью, я твердо могу заявить, что они вообще не родственники. Скорее, сон – это хранитель жизни. Во сне мы исцеляемся от ран и обретаем новую жизнь. Я спал долго, несколько раз просыпаясь от холода и тихого попискивания машин. Рука на груди, рука на лбу. Кто-то теплый рядом. Валка – понял я по прикосновению. Помню, как мне улыбались глаза. Бледно-золотые. Черные, черные, снова черные. Бассандер, Джинан и даже сама Вечная. Карие глаза Сиран и Отавии. Одинокий голубой глаз Паллино. И зеленые. Зеленые глаза в тумане. Без лица. Проснувшись однажды, я решил, что рядом молча, сложив руки, сидит мой отец. Но лорд Алистер Марло был в килосветовых годах отсюда и никак не мог навестить меня.
Я ворочался, ненадолго всплывая из сна, чтобы перевести дух перед следующим погружением, и с каждым разом боль ослабевала. Поначалу обрубок руки жгло как огнем, как будто кто-то молотил по костям, которых у меня больше не было. Кажется, я потел и кричал во сне. Мне снилась тьма и кровавые клыки. Я видел руку Смайт – трофей на кровавом пиру – и свою руку, отрубленную, восстановленную и снова отрубленную.
– Инфекцию удалось победить, – раздался голос. (Доктор Окойо?) – Ваши имплантаты прижились. Он поправится.
– Хорошо.
Другой голос был… голосом бога.
* * *
Я очнулся и увидел перед собой темный потолок. Медицинские приборы тихо гудели, фиксируя мой медленный и ровный пульс. Тело одеревенело; я тяжело, болезненно вздохнул.
– Что снилось? – раздался голос Вечной. Тот же голос. Тот же низкий замогильный тон, который я сотни раз слышал из машин Кхарна.