Приемная доктора Кэй располагалась внизу, около широкой лестницы с ковровой дорожкой, за каждым пациентом она спускалась лично сама. По-прежнему носила шикарные туфли и делала эффектным каждый свой выход. В тот раз она спускалась, раскрыв объятия, с бутылкой шампанского в одной руке и бокалами в другой. Я ждала ее внизу.
— Поздравляю! — Она обняла меня. — Поздравляю, Лекс!
Мы не поднялись в ее кабинет, как обычно; вместо этого прошли через пожарный выход и спустились на вымощенный задний дворик в тени здания. Мы уселись на выброшенные ящики из-под молочной тары, и доктор Кэй откупорила бутылку.
— Мне нравится думать, что именно здесь Карл работал над картинами, — сказала она.
— Нейтральная территория. Это что-то новенькое, — воскликнула я.
Она расспрашивала о торжественной церемонии, посвященной нашему выпуску, об Оливии и Кристофере, о планах на лето. Затем, отвернувшись от меня и глядя на жмущиеся друг к другу таунхаусы и небо между ними, она улыбнулась и сказала:
— Я думаю, Лекс, что нам с тобой нет больше необходимости видеться.
— Что?
— С первого дня нашей встречи в больнице прошло больше девяти лет. Помнишь? Прости. Помнишь, конечно. Ты, может быть, не знаешь, но я тоже переживала. Я была молода и переживала за каждое сказанное слово. Ты поймешь меня, когда сама начнешь работать. Поначалу ведь из-за каждой мелочи переживаешь. И вот — посмотри на результат. Я думаю, уже можно говорить: все было не зря. И для тебя, и для меня.
— А по вам не было заметно, что вы нервничали.
— Это хорошо.
— А вы уверены, что не зря?
— Да, — ответила она. — Уверена. Ты справилась, Лекс. Ты, я и Джеймсоны. Я знаю, бывали тяжкие дни, кое о чем невыносимо было даже слушать. Тем не менее — все получилось. И теперь у тебя вся жизнь впереди.
В тот день доктор Кэй выпила еще до моего прихода. Она безудержно радовалась, я никогда прежде не видела ее такой разгоряченной. Той осенью, когда я поступила в аспирантуру на юридический факультет, я прочла, что ее пригласили читать лекции в Гарварде. Может, это случилось как раз в тот день? В таком случае все это время не только она помогала мне, но и я ей.
— Разумеется, мы можем встречаться, если ты захочешь. Я лишь хочу сказать, что такой необходимости больше нет.
— Мне кажется, время пришло, — ответила я.
Мы разговаривали до темноты, даже после того как шампанское было выпито. Я рассказала, что Папа собрался на пенсию.
— И кому же я теперь буду звонить, когда моя вера в человечество снова иссякнет?
Еще я рассказала, как он не сдержал слез на церемонии, как шел за Мамой по полянке, украдкой вытирая глаза.