Мы с Карой занимались в разных классах, и у меня отлегло от сердца — Эви сегодня вечером поздравит меня с пятеркой, а Кара завтра к обеденному перерыву уже отойдет и, предвкушая выходные, не станет дальше на меня дуться.
Поначалу мы не поняли, что белое пятно, виднеющееся среди синих джемперов, — это женщина. Она была на голову выше окружавших ее ребят и шла к нам. Когда мы приблизились, Кара остановилась и схватила меня за руку. На женщине была белая ночная рубашка до пола, с желтыми пятнами на горловине и в подмышках, настолько мятая, что казалось, ее не меняли давным-давно. Волосы, лежавшие на ее спине, доходили до самых колен. Она суетилась, поворачиваясь туда-сюда, и вздрагивала, когда к ней приближался кто-то из ребят. Там, где она проходила, гвалт сменялся тихим жужжанием. Она выглядела изможденной, в глаза бросались сжатые челюсти, отвисшие груди и живот.
— О господи, — сказала Кара. — Что с ней стряслось?
Не сразу, с чувством горячего унижения, я осознала, что это — моя Мать.
— Успокойся. Я ее знаю.
Кара недоверчиво обернулась.
— Это моя мать. Наверное, дома беда.
Я подумала о своей незаметности, достигнутой с таким трудом. Плащ-невидимка сползал с меня. Через несколько мгновений он окажется на полу.
— Мне нужно узнать, в чем дело. Встретимся завтра на обеде?
Кара отходила от меня, пятясь вдоль стены. Она мелко переступала обутыми в туфельки ногами, словно надеясь, что так я не замечу ее ухода. Я знала: она уже обдумывает, кого бы ей теперь взять в лучшие подруги вместо меня.
— Прости, Лекс, — сказала она. — Мне правда жаль.
Оставшись одна, я подошла к Матери — та дрожала.
— Что-то с Эви? — спросила я.
Мать покачала головой. Я так давно не видела ее вне дома, что позабыла, какой нервной она бывает. Без Отца она двигалась, как овца, загнанная в угол, — пятилась, пытаясь сбежать. Она положила руку мне на запястье, и я увидела ее ногти глазами других ребят. Не безобидно покоящимися поверх одеяла, когда мы приходили пожелать ей спокойной ночи, а переросшими, желтушными, забитыми грязью.
— Давай отойдем куда-нибудь? В офисе администрации никто ничего не знал, а мне нужно было тебя найти.
— Конечно, — ответила я.
Она взяла меня под руку, и море ребят расступилось, давая нам пройти. «А Каре это будет только на руку, — подумала я, — она может засвидетельствовать мою скрытность, странные привычки». Спрос на ее показания будет огромный. Перед тем как за нами захлопнулась дверь, ведущая на площадку, я услышала, как сзади произошло извержение смеха.
Кара попыталась связаться со мной однажды, я тогда еще жила в Лондоне с Джей Пи. Она разыскала меня в LinkedIn и выразила желание пообщаться. Она не упоминала ни «Файв Филдс», ни события на Мур Вудс-роуд. Писала, мол, тоже стала юристом. Я никогда не слышала о фирме, в которой она трудилась, и не стала ей отвечать, но вовсе не потому, что затаила на нее обиду. Да, мы обе были чуточку умнее сверстников, но больше ничего нас не объединяло. С тех пор я встречала много умных людей и совершенно точно знала — для дружбы этого недостаточно. Окажись я немного добрее, я написала бы ей, что не обиделась на нее тогда в коридоре. Для того, чтобы выжить, некоторые подростки делают вещи и похуже.