— Все пункты, которые мы намечали в атласе.
— Не знаю, стоит ли верить атласу — он же был очень старый, — заметила она.
Эви говорила об атласе как о безмолвном старом друге, по которому мы соскучились.
— Я точно помню, что мы собирались съездить в обе Германии.
— А ты там не бывала? — спросила я.
— В Восточной или в Западной?
Излюбленная манера Эви обходить вопросы. Так же она танцевала между машинами, попадая в пробку. Ее жизнь в Европе, как она говорила, шла довольно гладко, но как именно она проводила дни, оставалось для меня тайной. Ее друзей я знала лишь по именам, а о том, кто они и откуда, Эви не рассказывала. Она звонила мне с городских улиц, из квартиры, с пляжа. Ее отношения никогда не становились серьезными. Всякий раз, когда я спрашивала, не собирается ли она вернуться в Англию, Эви умолкала.
— Всю жизнь я только и делаю, что уезжаю подальше от нашей комнаты, — говорила она. — Я не могу просто взять и остановиться.
Вспомнив о доме, она вздрогнула. Как раз поэтому я и не хотела, чтобы она приезжала. Холлоуфилд все еще держал ее своей костлявой рукой — крепче, чем любого из нас. Она звонила мне иногда посреди ночи — в Нью-Йорке в это время был поздний вечер, — чтобы рассказать, какой ей приснился кошмар. Все всегда начиналось у парадной двери дома номер одиннадцать по Мур Вудс-роуд, но вид изнутри какой-то странный — явно дело рук Отца: семья на распятии или библейская равнина и казни египетские на горизонте.
Но сейчас, днем, она — быстрая, легкая и вся в веснушках — светилась улыбкой, обнимала меня за шею одной рукой, сидя на пассажирском сиденье; и я подумала, что эта поездка в Холлоуфилд будет, пожалуй, как минимум сносной. Мы встретимся с Биллом, с членами местного комитета и представим им наше предложение насчет финансирования Общественного центра.
— А они выдадут нам чек? Ну, такой большой и красивый? — спросила Эви.
— Если бы мне требовался повод пофотографироваться, я бы взяла с собой Итана.
— Да при чем тут фотографии? Я просто хочу понять, как это будет. Они отнесут его в банк?
— Может, тебе поменьше говорить и побольше следить за указателями?
Эви рассмеялась и включила радио.
— В холмах сигнал пропадет, — сказала она. — Так что мы можем насладиться им сейчас.
— Тогда сделай погромче.
В Холлоуфилд мы приехали после семи часов. В какой-то момент — не могу точно сказать где — я начала узнавать окрестности. Мне казались знакомыми повороты дороги, и я откуда-то знала, сколько километров до каждого следующего городка, о приближении которого свидетельствовал очередной синий квадратный указатель. Верещатники местами уже стали фиолетовыми, кусты вереска расползались по земле, как синяки. День в этих краях длился дольше, чем в Лондоне, но, когда наступит темень, она будет такой густой, что вести машину станет затруднительно, поэтому времени у нас было мало. В лобовом стекле отражался месяц — тоненький, с ноготок толщиной. Мы въехали в долину.