— Видать, не такая уж и умная, — бросила Мать.
— Я где-то читала, что чем больше ребенок кричит, тем он умнее, — ответила я.
Я пощекотала братику ступни, он изогнулся, и Мать забрала его, снова зарыла в тряпки. Мы перестали для нее существовать. Они остались вдвоем — мать и ребенок. Она бормотала молитву, обращаясь то к Богу, то к ребенку, шепча его имя. Умоляя его не губить себя.
Первые две недели жизни младенец оставался без имени. «Грейси», — было написано на бирке, прикрепленной к его запястью, по которой медсестры и отыскивали его. Когда ребенка принесли наконец домой, Отец объявил, что малыш провел две недели в логове льва и выжил. Он хотел дать ему такое имя, которое контрастировало бы с его не полностью сформировавшимся тельцем, его салфеточной кожицей. Как будто имя могло преобразить его или вернуть жизнь к самому началу. Родители ушли в кухню и долго совещались. Выйдя наконец оттуда, они объявили, что ребенка будут звать Дэниел[42].
В аэропорту я пристроилась в очередь из множества машин и стала высматривать Эви. На пассажирском сиденье завибрировал телефон — это наверняка звонила она.
Конец лета, все возвращались домой — пассажиры волнами выплескивались через раздвигающиеся двери, катя тележки и чемоданчики. Эви сидела в стороне от всех, привалившись к стене и скрестив ноги. Она зажала верх рюкзака одной рукой и держала так, не давая ему раскрыться. На ней были темные очки и свободное белое платье на бретелях, которые пристегивались к лифу большими красными пуговицами. Белокурые волосы закручены на макушке в подвижный разъезжающийся тюрбан. Я замахала ей, как сумасшедшая; как машут самым дорогим на свете людям. Она заметила и сдвинула очки вниз, желая убедиться, что это именно я. Я ждала момента, когда она узнает меня. Она узнала и бросилась ко мне через две полосы проезжей части.
— Могла бы приехать и на кабриолете, — сказала она и поцеловала меня через открытое окно.
— Выбор был невелик, — ответила я. — И потом, завтра не обещают солнце.
— Вот облом.
Водитель машины, стоявшей позади нас, посигналил.
— Он разве не видит, что мы разговариваем о погоде?
Она примирительно махнула рукой и спустила свой рюкзак в ноги. Машина сзади снова просигналила.
— О господи! — воскликнула я.
Эви села на пассажирское сиденье за секунду до того, как водитель начал что-то выкрикивать нам из окна.
— Козел, — проговорила она, и мы тронулись с места.
— Ну что? — спросила я. — Следующая остановка — Холлоуфилд?
Эви застонала.
— Знаешь, отсюда мы с тобой куда угодно можем рвануть. Гонконг, Париж, Калифорния…