— Есть вещи похуже амбиций, точно вам говорю, — сказала она.
Я села напротив нее и вытащила из своей папки чертежи Кристофера и заявку на перепланировку, над которой мы с одним из моих коллег просидели до ночи.
— А название у вас есть? — спросила она. — Название для вашего центра?
Названия я так и не придумала, но, как только она спросила, сразу же поняла.
— «Лайфхаус», — ответила я.
* * *
Дни шли за днями, выходить из комнаты нам запретили, поэтому многое из того, что происходило — раздастся ли шум поздним вечером или нам не принесут еду, — оставалось для меня тайной. Тайные драмы нашего дома. Спектакли по ним до сих пор можно увидеть в спальне оксфордского дома, в Чилтерне, в больничной палате, в съемных квартирах по всей Европе — в те нескончаемые часы, когда весь остальной мир спит.
К примеру, однажды Мать ушла из дома с Дэниелом, мы слышали его крик, слабеющий по мере того, как они уходили вниз по Мур Вудс-роуд. Вернулись они примерно в середине следующей ночи: шаги на лестнице, открывающаяся дверь родительской спальни. На несколько дней после этого Дэниел поуспокоился, а Мать совсем не смотрела на Отца. Не смотрела даже тогда, когда он хватал ее в охапку, прижимал к себе и целовал лицо.
Или еще: рождение Ноя, которое случилось в родительской спальне, без всяких церемоний. Крик Дэниела теперь раздавался из разных мест — его вытащили из колыбельки и перекладывали то на диван, то на кухонный стол, то на пол.
Разговоры Итана с Отцом. Отец снизошел до того, чтобы периодически давать Итану больше свободы, чем было позволено всем нам, и я слышала иногда, как они беседовали в саду. Говорил в основном Отец, Итан же поддакивал ему и смеялся, тем самым смехом, который оттачивал, сидя за обеденным столом с Джолли в те дни, когда мы еще ходили в школу. Иногда через окно спальни я улавливала обрывки их разговоров, правда, пользы в них не находила никакой: «Но ты должен это обдумать…», «Наше собственное царство…», «Ты самый старший…»
В каждый из таких дней я надеялась: Итан заглянет к нам в комнату. Если все зайдет слишком далеко, он это поймет — я думала так. Он точно будет знать, что делать. Один раз после обеда — Отец в это время обычно отдыхал — я услышала на лестнице его шаги. Он прошел мимо комнаты, где были привязаны Далила и Гэбриел, миновал дверь родительской спальни, прошел мимо своей. Дальше шаги замерли. Эви спала — клубок ног и рук под простыней.
— Итан, — позвала я.
Мой голос прозвучал робко, едва ли звук достиг двери.
— Итан, — позвала я громче.
Одна из половиц скрипнула мне в ответ. Шаги отступили.