— А на следующий день Отец принес цепи.
— Вот это я помню.
Я отвернулась и посмотрела на падающий дождь, скользящие по стеклу капли искажали картинку за окном, вода собиралась на мостовой, скапливаясь между камнями.
— В ту ночь мне показалось, что я слышала тебя. Я еще подумала, может, это ты их и остановил.
— Я вообще ничего этого не помню, Лекс. В том доме чего только не творилось. Это могло быть вообще все что угодно.
— Но разве не странно, что именно после этого — буквально на следующий же день — Отец изменил подход?
— Лекс, — позвал он.
За то время, что я смотрела в сторону, он изменился в лице.
— Вот скажи мне: сейчас, когда ты уже в университете, когда ты немного повзрослела, не пора ли перестать сочинять?
* * *
Цепи — три миллиметра толщиной, полтора метра длиной, с блестящими оцинкованными концами. В магазине было написано, что их можно использовать для подвесных корзин или для собак. На судебном слушании по делу Матери обвинение несколько раз подчеркнуло этот факт. Еще бы — готовый заголовок. Я часто представляла себе, как именно Отец их покупал. Как он ходил между рядами хозяйственного магазина — возможно, это был B&Q, — выискивая нужные ему инструменты. Что он брал на входе — тележку или корзину? Перебросился ли парой слов с молодым человеком на кассе? Попросил ли пакет для покупок?
Наручники он покупал отдельно, в онлайн-магазине.
Цепи сковали нас полностью. Больше не было вечерних вылазок на Территорию; ночных чтений «Мифов Древней Греции» — тоже. Не было больше «Таинственного супа». Не было возможности высвободиться и сходить в туалет или на горшок, который стоял в нашей комнате. Прежде чем обмочиться в первый раз, я кричала Матери два или три часа, пока позыв не превратился в боль, затем — в агонию. С осознанием того, что сразу после наступит облегчение. Ной хныкал весь день. Шагов Отца я не слышала с самого раннего утра.
— Да где же они? — простонала я Эви.
Низ живот вздулся и горел; я старалась не двигаться. Подтянула колени к животу.
— Все пройдет, Лекс. Держись!
Я заплакала. Я ничего не могла сделать.
— Ничего не пройдет.
Похожее чувство я испытала потом в такси, когда мы с Девлин ехали в аэропорт. Это была одна из наших с ней первых деловых поездок. Шел дождь, дороги оказались запружены водой и транспортом. Плотный ряд машин в каждой полосе. За час мы почти не продвинулись.
— Сколько еще? — спросила Девлин, и водитель рассмеялся. Девлин посмотрела на свои часы и сказала: — Мы опаздываем на самолет.
— Нет. Должен быть какой-то выход… — возразила я.
— Лекс! — воскликнула она и вскинула руку, показывая на машины, стенами стоявшие вокруг нас: — Ты только посмотри.