Семь уроков в день. Нужно научиться завязывать галстук. Сделать домашние задания. Сходить на уроки плавания, где я барахталась поперек дорожек туда-сюда по нескольку раз, мешая другим ученикам. «Майкрософт Ворд». Огромная школьная библиотека, где разрешалось брать по восемь книг («Восемь, представляешь?» — говорила я Маме, когда мы шли домой) и где библиотекарь сказала, что поможет мне достать любую книгу, которая, по моему мнению, достойна внимания, если только это не порнография и не «Майн кампф».
Ко мне прикрепили двух наставниц, девчонок из моего класса, и они ходили со мной на обед, составляли мне компанию на переменах. Они постоянно проверяли, есть ли у меня сосед по парте, те ли в моей сумке учебники и точно ли я знаю, в какой кабинет нужно идти. После первой учебной недели я уже не нуждалась в их помощи, и через некоторое время они отступили, позволив мне самостоятельно курсировать по коридорам. Остальные ученики тоже были ничего, но в болото вечерних текстовых сообщений, которые назавтра становились сплетнями, я не совалась. И в конце первого семестра я обнаружила, что меня не пригласили на весьма немалое количество вечеринок.
Дружба не давалась мне и здесь. Я присматривалась к ребятам на обеде и на переменах, пытаясь понять, в чем магия дружбы. Они так легко смеялись — даже глупо, я бы сказала — буквально над всем. Никто из них не был таким интересным, как Итан, или таким ярким, как Эви.
— Здесь нет никакой магии, Лекс, — говорила мне доктор Кэй. — Тебе просто нужно самой начать общаться.
Я представила, как подхожу бочком к столу, за которым сидят сверстники, и пристраиваю свой поднос между их подносами.
— А где ты до этого училась? — спрашивает кто-нибудь из них. Они уже задавали мне этот вопрос. Я ерзаю на стуле и говорю: — Ну…
Я подняла брови — доктор Кэй рассмеялась.
— Ну, вообще-то, мне самой это тоже никогда не давалось легко, — сказала она.
Но я не была несчастной. Каждый вечер, за ужином, родители бесконечно интересовались, как я провела день. А по ночам я разговаривала с Эви. Поначалу как будто она находилась здесь, рядом со мной, в моей новой чистой кровати. Потом прикладывала к уху телефон — так было легче поверить в эту игру. Никто в классе не смеялся, когда я отвечала на вопрос или читала вслух свое эссе. Обо мне говорили, что я странновата, но относились с терпением.
— Я не одинока, — говорила я доктору Кэй. И это была правда.
А однажды я съела Рождество.
Первый мой декабрь с Джеймсонами. Мы следовали всем семейным традициям. Примеряли неуверенно наши новые жизни. Мы пошли в город и выбрали елку — она пахла морозом и была слишком, сверх всякой меры высока для нашей гостиной.