Она оглянулась на Итана, который в этот момент смотрел на Ану с отрепетированной преданностью, в точности как велел фотограф.
— Я думала, он поможет, — продолжала Далила, — в самые первые секунды я правда так подумала.
— А он? Не помог?
— О, Лекс, ты же знаешь ответ на этот вопрос. Это одна из причин, почему я согласилась приехать сюда. Хотела понять — готова ли уже простить его.
Она умолкла, собираясь с духом, чтобы рассказать до конца. Продолжение истории уже не казалось забавным.
— Гэйб ни словом не упомянул про мой день рождения. Это продолжалось весь вечер, и он не сказал обо мне ни слова. Отец велел отвернуться — чтобы не травмировать меня, наверное, — и я отвернулась. Но слышала все отлично. После этого он никогда уже не стал прежним. Тогда начались его припадки. Самый лучший мальчишка на свете — и это был его конец.
Я вспомнила звуки, которые доносились до меня тогда, через коридор, и представила, каково это — лежа в маленькой темной комнате, отвернувшись лицом к стене, слышать всё.
Итан, освещенный солнцем, собирал семейство Аны для общей фотографии; девочки, которые держали на церемонии букеты, наперебой ловили его за руки; брат дернул одну из них, оторвал от земли и перекинул ее, визжащую от восторга, через свою голову.
— А он присутствовал? — спросила я. — Потом, ночью.
— Ну а как же, Лекс, — сказала Далила, и какое-то длинное мгновенье я не смотрела на нее, зная, что ответ уже там, у нее на лице. — А кто, по-твоему, удерживал Гэбриела?
Ана настояла, чтобы и мы сделали семейный снимок. Она призывала нас энергичными жестами, стоя возле администраторов, и жесты эти не терпели отказа; мы с Далилой переглянулись.
— Сдается мне, у нас нет выбора, — сказала я.
И мы подошли со своими бокалами к бассейну, где цветочная арка отделяла террасу от газона. Я надвинула темные очки на глаза. Нам пришлось подождать, пока семейство Аны закончит, — они разделились на два ряда, и те, что стояли спереди, опустились на одно колено. Девчушки радостно сели в пыль.
— А теперь — фотоприкол, — объявил фотограф, и Итан, посадив Ану себе на колени, поцеловал ее на фоне улюлюкающих родственников.
Настала наша очередь. Далила встала рядом с Аной, я — с другой стороны, рядом с Итаном. Тяжесть его руки казалась сокрушительной, как будто мне на плечи опустился небольших размеров мир.
— Это все? — спросил фотограф.
Итан кивнул:
— Да, это мы все.
За ужином меня посадили между Далилой и мужем одной из подружек невесты. Он был одет в черный фрак; едва определив свое место по имени на карточке, он взял салфетку из бокала, стоявшего на соседнем месте, и вытер вспотевшее лицо.