На площади я обнаружила Итана, он стоял у дверей церкви. Смотрел на центральный проход, держа в руке бокал с янтарной жидкостью. Я поднялась на несколько ступенек, чтобы встать вровень с ним. С порога было видно, как в глубине церкви, томящиеся в темноте, поблескивают иконы.
— Ана ищет тебя, — сказала я.
— Лекс, мы ведь с тобой сегодня и словом не перекинулись.
— Говорят, на собственной свадьбе так всегда и бывает.
— Большую часть этой свадьбы я бы лучше проболтал с тобой.
Порыв ветра ударил меж дверей, ворвался внутрь, там что-то упало.
— Я уже ухожу. Просто подошла попрощаться.
Итан положил руки мне на плечи. Казалось, он подыскивает для меня какие-то слова — очень правильные, — но они все время ускользают от него.
— Еще раз прими мои поздравления! Я возвращаюсь в Нью-Йорк. Так что увидимся мы, я думаю, теперь нескоро.
Я накрыла ладонями его руки и сняла их со своих плеч.
— Смотри не профукай все, — бросила я на прощение.
Оливия ждала меня, как и обещала. Она читала на веранде, сидя на белом пластиковом стуле, закинув ноги на столик. Мотыльки кружились на свету прямо у нее над волосами. На столике стояли бокал с багровыми разводами внутри и пустая бутылка из-под красного вина.
— Я намеревалась тебе оставить, но ты пришла позже, чем я предполагала.
Я подтащила стул, рухнула в него и пристроила ноги, рядом с ее ногами.
— Ну как? — спросила она, потянулась ко мне, и я позволила взять себя за руку.
— Нормально.
— Вкусная еда? Хорошее вино?
— Да.
— Если хочешь, можно поговорить об этом как-нибудь потом.
— Да, пожалуй.
Она взяла свою книгу и продолжила читать, а через минуту вернула ее на столик и посмотрела на меня поверх бокала.
— Обо всем?
— Да. Обо всем, — ответила я.
Утром я проснулась в холоде и недоумении, скрючившись на матрасе, который мы вытащили на веранду. Типа чтобы проснуться, глядя на океан. Тогда идея показалась отличной.
Я слышала, как тарахтит двигатель автомобиля. Чемодан Оливии стоял у двери. Она с круглыми глазами и полными руками вещей, которые еще предстояло упаковать, осторожно спускалась по лестнице.
— Это нечестно, — сказала она, увидев меня. — Нам стоило остаться здесь еще на день.
— Или еще на год.
Мы говорили шепотом, как обычно разговаривают по утрам. Она запихнула в чемодан оставшиеся вещи, с трудом застегнула молнию, усмехнулась и сказала:
— Вот черт.
Обхватив меня руками, Оливия поцеловала меня в волосы, затем в руке у нее оказался чемодан, и она вышла в утро.
Мой рейс был после полудня, и дел почти никаких не осталось. Я убрала свой розовый костюм и прошлась по комнатам, собирая разные восхитительные безделушки. Старинное каменное пресс-папье на прикроватной тумбочке. Модель гребной лодки, раскрашенную вручную в те же цвета, что и настоящая лодка в бухте. Вчера мы открыли все окна, и плеск волн теперь пронизывал дом.