Она не знала, где находится, и побрела к автобусной остановке, в глазах стояли слезы. Обычно в это время она уже забывалась сном под своим теплым одеялом. В этой части города дома́ располагались далеко друг от друга, и в пустырях между ними повисла такая темнота, что Мать не видела собственных туфель. Она шла через мертвые зоны, то и дело оступаясь, попадая то в лужу, то в рытвину. Она была абсолютно уверена, что совершенно заблудилась.
Примерно через полчаса Мать набрела на церковь, стоявшую в стороне от улиц, в самом конце дорожки из гравия, вьющейся среди могил. Стены из кирпича теплого терракотового оттенка едва виднелись в темноте. Уже миновала полночь, но в цветных окошках мерцал огонек — то горели свечи. Значит, внутри кто-то был.
Недолго думая, Мать распахнула двери. Она решила, что здесь можно переждать до утра и уйти задолго до начала первой воскресной службы. Она разулась на пороге, одернула подол. На каменном полу оставались влажные следы ее ног. В глубине придела горели пять свечей. Она прошла к ним на цыпочках, внимательно оглядывая каждую скамью. Дойдя до кафедры, обернулась и, изображая, будто приветствует прихожан, произнесла:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте! — откликнулся наш Отец.
У Матери затрепетало сердце. Он стоял на хо́рах, прямо над ней, опершись ладонями о перила.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — повторил Отец. — Я не ожидал, что кто-то зайдет.
— Я так глупо себя чувствую, — поделилась Мать. — Но я заблудилась.
— Это вовсе не глупо, — ответил Отец.
— А вы что здесь делаете?
— Помогаю. Проверяю новое освещение. Не хотите присоединиться? — И он поманил ее рукой.
Мать все еще дрожала.
— Да не бойтесь вы, — рассмеялся он, увидев, что она не двигается с места.
— Я и не боюсь. Как к вам подняться?
— Идите назад, ко входу. Сейчас я вам подсвечу.
Он исчез, и придел озарился ярким светом. Ей стало спокойно — как глупо все-таки бояться темноты. Путаясь в платье и придерживаясь за стены, обходя провода, транспаранты и штабеля стульев, Мать поднялась по лестнице так быстро, как только могла. Наверху она поискала его глазами, опасаясь, что это все розыгрыш и Отец, должно быть, где-то спрятался. Но он ждал ее, повернувшись к ней спиной.
— Кажется, вечерок у вас был тот еще.
В руках он держал коробку с предохранителями. На его предплечьях проступали мышцы, извивались вены. Он был как новый, неизведанный мир.
— Да. Не нужно было соглашаться. Просто моя подруга… очень давняя подруга. В общем, это была ее затея.
Он так и не соизволил к ней повернуться.
— Ну и где же она?