— Я приеду.
В Сассексе у них было много свободного времени и неустойчивый интернет, и сейчас они хотели знать все: про Нью-Йорк, как прошли выходные с Итаном, чем конкретно будет заниматься компания, специализирующаяся на геномике.
— Приеду, — повторила я, — только не сейчас.
Я рассказала Папе о тюрьме и о разговоре с капелланшей.
— Нужно было отправить ее к тебе. Ты ведь мой соучастник. Помнишь, как мы сжигали письма?
— Конечно, помню. А еще я помню, что это была твоя идея. Знаешь… Зря, наверное, я не поехал с тобой в тюрьму.
— Все нормально. Я справилась.
— Как представлю, что ты была там совсем одна…
— Говорю же — нормально все прошло. Мне нужно еще уладить дела с остальными.
— И что, есть от них какая-то польза?
— Кажется, не особенно.
— Ты разговаривала с Эви, Лекс?
Вот опять — все то же стремление оградить меня от остальных.
— Допустим. И что?
Я знала, что он не ответит.
Разговор подходил к концу, а прощаться всегда следует только на хорошей ноте.
— Послушай, если ты не можешь сейчас приехать домой, поговори хотя бы с доктором Кэй.
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Может, нет, а может, идея не так уж плоха.
Я вспомнила, что говорила Девлин, когда ей предлагали сделать что-то, чего она сама не хотела: «Спасибо за ваш вклад». Вежливое безразличие действовало эффективнее, чем отказ или возражение. Я представила отпечатки Папиных пальцев на телефонной трубке, ужас, который терзал его, пока он гадал, почему же я ему не звоню.
— Я подумаю, — сказала я. — Обещаю.
Вернувшись в номер в «Ромилли Таунхаус», я позвонила Оливии.
— Я на работе, — сказала она. — И в ужасном настроении.
— Что так?
— У нас отключили кондиционеры на выходные. И кто только додумался до этого?!
— Приходи ко мне в гостиницу, — предложила я. — Здесь есть ванна.
— И кондиционер?
— И он тоже.
* * *
Я познакомилась с Оливией в тот же день, когда приехала в университет. У нас была одна ванная на двоих.
Она относилась к тому типу людей, которых замечаешь сразу же, даже если они сидят в противоположном углу бара и с кем-то болтают.
Я заселилась в общежитие раньше нее. Папа помогал мне затаскивать вещи в комнату. Он выглядел старше других отцов.
— Давай я буду вынимать вещи из машины, — предложила я, — а ты заноси их в вестибюль.
Я потратила полдня, выбирая себе покрывало в общежитие; мамины варианты отклонила, называя их то подростковыми, то старомодными, то цветастыми, то «тетушкиными», то просто страшненькими. В итоге остановилась на темно-синем, с вышитыми созвездиями и месяцем. Сейчас оно тоже казалось мне убогим. Я разгладила его трясущимися руками: кровать стояла в углу — каждое утро я буду просыпаться, лежа головой к окну.