— Спокойной ночи, ребятки, — сказал нам Джолли.
— Заходим, — приказал Отец, открывая дверь нашего номера. — Заходим и ведем себя тихо.
— Александра, — обратилась ко мне Мать, — возьми у меня Эву.
— Зачем?
— Она сегодня спит у вас. Положи ее в коляску, и она проспит до утра. И никакого шума ночью.
— Зачем это он идет в вашу комнату? — спросил Итан.
Мать улыбнулась, обхватила ладонями его щеки и сказала:
— Итан, не хами. Ну же, всем пора спать.
Не успела за ней закрыться дверь, как Далила вскарабкалась на кровать, перепрыгнула на другую и заявила:
— А я не устала. Давайте поиграем с малышкой?
— Нет, — ответила я.
— Эй! — сказал Итан. — Ты все еще хочешь на американские горки?
Американские горки мы соорудили следующим образом: письменный стол стал мостом, соединявшим две кровати. Для того чтобы сделать спуск, мы взяли напольное зеркало, перевернули его лицом вниз и положили так, что одна сторона легла на кровать Итана, а другая уперлась в плинтус. Съезжали на кофейном подносе — нужно было успеть соскочить с него, прежде чем он врежется в стену, и это добавляло остроты ощущениям.
Скатившись несколько раз, мы уселись на поднос все вместе и, продавив зеркало, упали на ковер; мы валялись среди осколков, стонали, хихикали и шикали друг на друга. Никто не пришел, за соседней дверью стояла тишина. Мы разошлись. Итан встал на кровати.
— Сейчас будет служба, — объявил он. — Правила такие: я — Бог.
— Заткнись, Итан! — воскликнула я.
— Я — Бог, — повторила Далила и ухватилась за него.
Он перебежал по столу на нашу с Далилой кровать и запрыгал, перескакивая с одной ноги на другую.
— Сожалею, — сказал он. — Но вместо этого тебе придется быть моим верным слугой.
Эви в своей коляске скорчилась и заплакала.
— Итан, хватит, — попросила я.
— Или же, — продолжил он, — тебя поразит проказа! Выбирай!
Далила прыгнула за ним, визжа — то ли смеясь, то ли плача. Как только они оказались на одной кровати, Итан потерял равновесие. Они повалились на матрас, ножки кровати подогнулись. Каркас грохнулся на пол.
Несколько минут стояла тишина, все молчали, и нам уже начало казаться, что нас пронесет. Затем послышались шаги, одновременно с разных сторон — с лестницы и за соседней дверью.
На пороге появился Отец — как обычно, с голым торсом, — а дверь из коридора распахнул незнакомец. Он был в черном костюме, на нагрудном кармане — нашивка с названием отеля. Надпись на бейдже гласила: «Найджел Коннелл. Добро пожаловать в Блэкпул».
— Чарли? — проговорил Найджел. — Ты какого черта здесь делаешь?! — Он посмотрел на Отца, затем на всех нас. Его взгляд задержался на сломанной кровати, затем на разбитом зеркале. — Ты что, черт возьми, всю семью сюда притащил?!