Я пыталась хоть немного отмыться. Выходила из дома чуть раньше, чем Далила и Эви. В школе я шла прямиком в туалет для инвалидов, который располагался отдельно от других уборных, сразу за учительской. Я запирала дверь, стаскивала с себя школьный джемпер и рубашку поло. Склонившись над раковиной, плескала водой в подмышки и умывала шею водой, а затем натирала сияющим розовым жидким мылом. Отмотав большой кусок туалетной бумаги, я тщательно вытиралась, следя за тем, чтобы бумажные катышки не остались у меня на коже. Я старалась не смотреть на себя в рябоватое зеркало, висевшее над раковиной. Учительница пятого класса мисс Глэйд видела несколько раз, как я открываю дверь этого туалета. Она всегда выходила из учительской самой последней, в руках у нее были учебники, стаканчик с кофе и сумочка с леопардовым принтом.
— Вы сегодня инвалид, мисс Грейси? — спрашивала она.
Или еще:
— Инвалидное удостоверение с собой?
Я оправдывалась, говоря, что все другие уборные заняты или что я плохо себя почувствовала, и она никому ничего не рассказывала, только улыбалась и махала на меня рукой.
Месячные стали проблемой посерьезнее. Они начались, когда мне исполнилось десять; я ожидала, у меня будет еще год или два, чтобы подготовиться. Из видеоролика, который нам показывали в школе, мы узнали, чего нам ожидать: кровь, спазмы, прокладки. Казалось, все будет чисто и просто. И вот я стояла в ванной полуголая и в полном замешательстве. Никто не рассказывал про неприятный запах, сгустки крови и как быть, если душ дома разрешается принимать только раз в неделю. Я пыталась успокоиться, говоря сама с собой так же решительно, как та актриса из видеоролика. Это, конечно, проблема, но, как и все проблемы, ее можно решить. Я положила в трусики туалетную бумагу и принялась молиться, не будучи, правда, уверенной в том, что компетенции Господа распространяются на эту сферу. Придумать бы что-нибудь получше.
Я никогда не отличалась особой общительностью, но кое-что дать в обмен на дружбу я все же могла. Я довольно быстро бегала, и на физкультуре меня отбирали в числе первых. Я была умненькой, но старалась не выделяться. Не поднимала руку на уроках, не хвалилась оценками. Я уже давно поняла: если я хочу продолжать учиться, то мне не следует повторять ошибок Итана. Я крутилась вокруг группки девочек-отличниц, готовящихся поступать в лучшие школы; они подкалывали меня иногда, а я терпела, как собака, довольствующаяся пинками. Можно много чего вытерпеть, если точно знаешь, что в конце тебя покормят.
— Почему ты никогда не зовешь к себе ночевать? — спрашивали меня Эми, или Джессика, или Каролина. И я отвечала им, что у меня очень строгие родители и что из этого не выйдет ничего веселого.