— Ах ты, зимушка-зима…
Может, она и вправду снова и снова запевает эти слова не по собственной охоте, а только потому, что так указывает обязательная программа? Ей, наверно, легче от этого. Тогда меньше времени остается думать о своих застывших ногах, о сведенных от холода пальцах, о недоедании и пропавшем без вести муже. Наверно, распевая, видит она родную Латвию и сосновый бор, где густой запах свежей смолы, где идут они с мужем-латышом по осыпавшейся рыжей хвое, поют свою песню. Может, в мечтах она ступает по желтому, крупному, такому приятному песку Рижского взморья — босиком, радуясь мирному шороху набегающих волн. И может еще быть, что гул и посвист вьюги за окошком напоминают ей как раз этот самый шорох длинных валов с белыми от пены верхушками, шорох осеннего, но теплого пока моря. Да, может быть, все так… Буран бросает в окна мелкой и жесткой снежной крупой, злится. По школьной программе в конце урока полагается закрепление пройденного материала… Поэтому давайте повторим еще раз:
— До-ре-ми-фа-соль-ля-си-до-о…
— До-си-ля-соль-фа-ми-ре-до-о…
На Октябрьскую всем учащимся выдали — в честь праздника — по четыреста граммов рулета. Есть такие бережливые мальчишки: в училище они перебиваются кое-как, но уж зато каждую субботу отвозят домой, в свою деревню, по целой буханке хлеба. А попробуй-ка во время войны хотя бы раз в неделю помогать домашним целой дополнительной буханкой! Это же настоящее богатство, равного которому не найдешь во всем свете.
Баязитовой копить драгоценный хлебушек, конечно, труднее, и она свою порцию исправно съедает. Каждый день. Дома как-нибудь проживут и без нее: там большущий огород, засаженный картошкой, там корова — значит, масло и молоко. С семьи солдата налогов не берут, жить можно. Но Баязитовой от домашней картошки, которой полный подпол, от масла того и молока пользы мало. Потому что дом Баязитовой стоит очень далеко, аж под самым Агры́зом, и в педучилище она кормится только своим пайком. Вот из какого далека приехала она учиться! Агрызские — они вообще до учебы очень жадные, их хлебом не корми, дай лучше знаний понабраться. Но без хлеба их иногда трудно набирать, эти знания… Только агрызские все равно молодцы: такие сообразительные, такие ловкие! Все у них в руках горит, все они успевают. А девчонки агрызские, например, еще и симпатичные. Хорошие девчонки — любая стоит десяти таких, как Аркяша, скажем, или вот Гизатуллин.
А на Октябрьскую Баязитова собралась домой. Гостинчик взяла: те самые четыреста граммов рулета, больше брать было нечего. Подружки ее из агрызских краев на этот раз решили домой не ехать — далеко, хлопотно, да неизвестно еще, успеешь к учебе подъехать или опоздаешь. Учитель русского языка заранее предупредил: после праздника, мол, первым уроком проведем очень важный диктант. Значит, опаздывать никак нельзя. А из Агрыза сюда добираться ой-ей как трудно! Ехать если, так уж ехать, чтобы погулять можно было маленько: так-то ведь — одно расстройство… Но Боязитова сильно соскучилась по сестренкам, захотелось ей отвезти им вкусного рулету; небось с самого начала войны не пробовали, бедняжки, сладкого… И Баязитова собралась.