Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего (Браун) - страница 126

Гельмут Коль

В канцлерстве Гельмута Коля есть две знаменитые вещи. Первая — продолжительность его пребывания на этом посту, который он занимал в течение шестнадцати лет, с 1982 по 1998 год, а вторая — сноровка и рвение, с которыми он ухватился за возможность заняться объединением Германии в период, когда остальные лидеры советовали проявлять осторожность. Бóльшую часть времени его нахождения в должности Коля недооценивали как политика, а сразу после отставки он попал в опалу в связи появлением доказательств его участия в незаконном финансировании партии. Кроме того, ему пришлось преодолевать последствия крайне неудачного начала его отношений с Горбачевым, поскольку он намного позже Маргарет Тэтчер заметил потенциал перемен, связанных с новым российским лидером. Даже в октябре 1986 года, когда советской перестройке было уже полтора года, Коль сказал в интервью журналу «Ньюсуик», что считает Горбачева не либералом, а «современным коммунистическим лидером, который знает толк в пиаре», добавив: «Геббельс, один из тех, на ком лежит ответственность за преступления гитлеровской эпохи, тоже прекрасно разбирался в вопросах пиара»[473]. Косвенное сравнение с Геббельсом задело самого Горбачева и его окружение, и в результате Колю пришлось дожидаться личной встречи с советским руководителем вплоть до осени 1988 года, хотя он осознал свою ошибку гораздо раньше. Он смог наверстать упущенное время, а затем и установить на удивление теплые отношения с Горбачевым. Поскольку будущее разделенной Германии по-прежнему сильно зависело от происходящего в Москве, это было политически мудро. Но это был контакт на личном и эмоциональном уровне, продиктованный отнюдь не только соображениями благоразумия. Двоих мужчин объединило то, в чем они должны были радикально расходиться, — их воспоминания о детстве, проведенном по разные стороны линии фронта, на котором их страны сражались между собой. Разрушения и страдания победителей были ничуть не меньше, чем у побежденной стороны, и война оставила неизгладимый след в душах и Горбачева, и Коля.

В начале 1989 года объединение страны все еще виделось немцам далекой мечтой. Однако радикальные перемены в Москве придали смелости народам Восточной Европы, которые в течение этого года отстранили от власти своих коммунистических правителей. До этого считалось, что любая попытка европейской страны выскользнуть из коммунистического лагеря будет пресечена с использованием советских войск, как это было в Венгрии (1956) и в Чехословакии (1968). Прежде всего это должно было касаться ГДР, где базировался советский военный контингент численностью 350 000 человек. Однако Советская армия не вмешивалась в происходящее ни в октябре и ноябре, когда в восточногерманских городах были массовые демонстрации, ни когда в ночь на 9 ноября внезапно начала рушиться Берлинская стена (в результате неверно истолкованного решения политбюро о смягчении ограничений на выезд за рубеж). На октябрьских манифестациях восточные немцы скандировали: «Мы — народ!». После падения стены это превратилось в «Мы —