.
С усугублением кризиса в отношениях с Германией Чемберлен выступил с речью, которая транслировалась по радио в восемь часов вечера 27 сентября 1938 года. По Даффу Куперу, «это было исключительно унылое высказывание. В нем не упоминалась Франция, не было произнесено ни слова сочувствия в адрес Чехословакии. Сочувствие было адресовано только Гитлеру — премьер-министр сказал, что хорошо понимает, какие чувства тот испытывает в связи с происходящим на Судетах. И ни слова не сказано о мобилизации на флоте. Я был в ярости»[958]. Позже вечером того же дня состоялось заседание кабинета. Ночью Дафф Купер написал в своем дневнике: «Я выступил сразу же. Я решил, что важно задать направление самому, опередив Большую четверку, поскольку понятно — стоит им заговорить как приспособленцам, которых в кабинете большинство, тут же со всем согласятся»[959]. Он сказал, что Хендерсон в Берлине «с самого начала показал себя пораженцем», и выразил свое разочарование тем, что Чемберлен не нашел слов ободрения для чехов и «приберег все свое сочувствие для Гитлера», продолжив: «Если сейчас мы оставим чехов или даже посоветуем им капитулировать, то это станет одним из самых низких предательств в истории»[960]. 29 сентября Чемберлен полетел в Мюнхен и вернулся оттуда с «соглашением», которое позволяло немцам войти в Чехословакию и содержало все требуемые Гитлером уступки, пусть даже и в сопровождении заверений о том, что Великобритания и Германия никогда не станут воевать между собой. Дафф Купер пишет, что на следующий день Чемберлена с «несказанным энтузиазмом» приветствовали в Лондоне. Он добавляет, что «остро ощутил свое одиночество среди всего этого моря радости, которую я не мог разделять». В тот же день на заседании кабинета Дафф Купер выступил с осуждением соглашения и подал в отставку со своего поста[961].
Критики Чемберлена, в частности Гарольд Николсон, считали, что даже после того, как в следующем году Гитлер захватил остальную территорию Чехословакии, Чемберлен продолжал вести «двойственную политику» — открыто вооружаясь и тайно продолжая заниматься умиротворением через своего личного посланника Хораса Уилсона. В апреле 1939 года Чемберлен реорганизовал правительство, но в своей дневниковой записи за 20-е число Николсон пишет, что «упорный отказ Чемберлена включать в состав кабинета кого-либо, кроме своих подпевал, выглядит просто пугающе»[962]. В конце 1930-х экспансионистские устремления нацистской Германии и фашистской Италии ставили перед британским правительством целый ряд непростых задач. Ситуация усугублялась тем, что выбор в качестве потенциального союзника сталинского СССР был немыслим для большинства членов кабинета Чемберлена, а в глазах самого премьера выглядел абсолютным табу